Пал у стен коммунизма

Пал у стен коммунизма
0.00 avg. rating (0% score) - 0 votes

«Следует знать, что нет тяжелей и опасней дела, нежели замена старых порядков новыми» — ещё в 1513 году писал Ни­коло Макиавели.

Труды этого средневекового мудреца Сталин хорошо изучил. Можно было бы и последовать его совету, но рефор­мирование страны было делом архиважным, да и оглядывать­ся по сторонам не в натуре было Иосифа Виссарионовича. В присутствии своих соратников он не однажды высказывал мысли по поводу устаревших методов управления страной, о их противоречии с темпами развития страны, уровнем науки и техники, образованием народа. В принципе он приступил к реформированию прежде всего политического механизма, уже стали реже проводиться съезды КПСС, Пленумы, заседа­ния Политбюро. Он упразднил должность Генерального сек­ретаря ЦК, стал одним из равных 10 вождей партии. Сталин стал больше заниматься государственным строительством и развитием экономики. Нет, он нисколько не принижал роль коммунистов в этих преобразованиях.

Каким Сталин видел образ коммуниста? Он говорил, что нам надо иметь партию не более 50 тысяч человек, и члены этой партии должны быть во всех делах образцом, должны своей жизнью убеждать окружающих в том, что такие люди есть, такие люди будут жить и бороться ради счастья людей. И коммунизм, сообщество таких людей — возможен!

Он не скрывал свою стратегическую цель: построить государство справедливости, где бы все народы жили в мире и согласии, жили бы в достатке и не знали нужды. На вопрос английского журналиста: «Какую главную черту должен иметь руководитель страны?» Сталин, не задумываясь, от­ветил: «Любить свой народ!» И нет сомнений в искренности его слов. Но Сталина характеризовали не слова, а его вели­кие дела.

И если Сталина в чем-то можно упрекнуть, так в том, что он не подготовил достойной смены, которая продолжила бы его великое дело. А. Микоян вспоминал, что в 1947 г. Сталин внес предложение, чтобы «каждый из нас подготовил из среды своих работников по 5-6 человек, таких, которые могли бы за­менить нас, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Он повторял это несколько раз, настаивал…»

Понимая, какие впереди предстоят сложные задачи, буду­чи сам образованным, он постоянно советовал, призывал со­ратников учиться, постигать науку управления государством, вникать в проблемы становления страны. Но он упирался в глухую стену непонимания. У партийных вельмож сталинс­кие советы вызывали острое недовольство — какая учеба, если мы у руля! Мы брали власть, чтобы жить всласть… И Сталин видел это закостенелое дремучее невежество.

Он видел этих разжиревших, обуржуазившихся чиновни­ков при машинах, охране, штате прислуги. Куда там князьям и графам, которых они выперли из России?! И он стал менять их на честных, перспективных партийцев и беспартийных. Тем самым он увеличивал армию своих врагов.

Ещё в годы войны он начал отстранять высших партий­ных деятелей от управления войсками. Помнил, как в крити­ческое время войны Хрущев, Мехлис и другие члены Военных советов фронтов преступно мешали командующим руково­дить войсками, от этого мы имели огромные потери. В 1942 году он отменил институт военных комиссаров и установил в армии единоначалие. Видимо, тогда у него созрели меры огра­ничения монополии партийных органов не только в армии, но и в народном хозяйстве.

Но Сталин ценил тех политруков и комиссаров, кто не вылазил с передовой, кто не выходил из боя, кто мог профес­сионально управлять войсками и назначал их на большие ко­мандные должности.

В своё время по инициативе Сталина Совнарком принял постановление, где предусматривалось, что дачи крупных партийных деятелей не должны быть более 3-4 комнат. По­жалуй только он, Сталин, Жданов и Молотов выполнили это постановление. Но эти решения были не для высших партий­ных бонз. Когда Сталин проверил, как выполняется это пос­тановление, то выяснилось, что Ягода, Розенгольц, Карахан, Межлаук и многие другие из придворной братии построили себе за казённый счет дворцы в 15-20 комнат. Позже эти люди перешли в стан оппозиции. А ещё позднее они станут «жертвами сталинизма».

На самом деле было две диктатуры: Сталина, защищав­шего интересы народа и высшей номенклатуры, преследую­щую только свои корыстные цели.

Можно согласиться с некоторыми историками, что Ста­лин планировал отстранить партноменклатуру от непосредс­твенного руководства государством. Но как практически это сделать? По всей вероятности свои размышления о кадровых изменениях он изложил на бумаге. Но никаких следов его заметок, записей не сохранилось. Ж. Медведев видимо имел основания сделать вывод: «Личный архив Сталина был унич­тожен вскоре после его смерти». Меры, принимаемые Стали­ным, пугали его окружение. Хрущевы, Маленковы, Микояны стали неуютно себя чувствовать, они видели, что вот-вот ста­нут ненужными, и кормушка для них закроется. Они затаили злобу на вождя и по другим меркантильным причинам. В своё время членам Политбюро была установлена зарплата в 25 ты­сяч рублей. Шахтеры-стахановцы получали до 8 тысяч. Это огромные деньги, на них можно было купить автомобиль, и ещё оставалось, чтобы «обмыть» покупку.

И Сталин уровнял зарплату своих соратников с рабочим классом.

Он начал наводить порядок среди своего окружения уровнем ниже. Как уже вспоминали за разврат и корысть был отправлен в тюрьму начальник охраны Власик. Вместо него был назначен генерал Косынкин, человек честный, принципи­альный, которого Сталин хорошо знал и которому доверял. Но этот человек, видимо, стал на пути готовящегося преступле­ния века. 17 февраля 1953 года генерал Косынкин неожиданно скончался. Его обязанности стал исполнять Министр госбезо­пасности Игнатьев. В конце февраля становиться известно, что Сталин выносит на Президиум ЦК вопрос о необходимости слияние МВД и МГБ. И руководителем этого ведомства дол­жен стать Берия. Вот здесь для окружения Сталина возник­ла огромнейшая опасность. Возвращение Берия на этот пост, видимо, было на случайным. Хрущева, Микояна, Маленкова вполне устраивал послушный Игнатьев. И они решились…

28 февраля Иосиф Виссарионович был в хорошем настро­ении. Он пригласил к себе на дачу соратников. Заказал для них напитки покрепче, для себя сухое молодое вино.

Как пишет Ю. Мухин, проводивший расследование, именно в это вино был всыпан яд.

Когда после ужина все разъехались, Игнатьев дал коман­ду охране — спать! Странно, такого ещё не бывало, чтобы дачу Сталина оставили без охраны. Только через 30 часов к нему зашли в комнату, и всё это время он находился в беспомощном состоянии. Не приходя в сознание, Сталин умер.

Дочь Сталина Светлана уже была взрослым человеком, и она давала себе отчет, когда описывала состояние отца в последние его дни: «Отец умирал страшно и трудно. И это была первая пока что смерть, которую я видела. Кровоизлия­ние в мозг распространяется постепенно на все центры и при здоровом и сильном сердце оно медленно захватывает цент­ры дыхания и человек умирает от удушья. Дыхание все уча­щалось и учащалось. Последние 12 часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличилось. Лицо потемнело и из­менилось. Постепенно его черты становились неузнаваемы, губы почернели. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент, не знаю, так ли это на са­мом деле, но так казалось — очевидно в последнюю минуту, он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обошел всех ка­кую-то долю минуты. И тут, это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю и не могу забыть, тут он поднял руку (левую руку, которая двигалась) и не то указал, не то погрозил нам всем. Жест был непонятным, но угрожающим… В последнюю минуту душа сделала последнее усилие и вы­рвалась из тела».

Я видел как умирали люди — это был тяжело раненный, в других случаях — это была естественная смерть. Смерть Ста­лина не похожа ни на то, ни на другое. Описание последних минут жизни Сталина наталкивает на мысль, что его смерть была явно насильственной. Отрывок из воспоминаний С. Ал­лилуевой о последних минутах жизни Сталина я дал прочесть знакомому судмедэксперту: «Похоже на то, что Сталин был отравлен», — промолвил он.

В пользу этой версии говорит тот факт, что врачам не позволили произвести паталого-анатомический анализ.

Кто убил Сталина?

В беседе с маршалом Пен-Дехуэем, членом Президиума ЦК КП Китая Микоян не скрывал, что это дело их рук. Китаец с враждебным видом спросил «соратника» советского вождя:

—      Как же так, допустим, Сталин превысил власть, но По­литбюро, ЦК могли его спросить за это, могли поправить?

—      Мы не могли это сделать, — отвечал Микоян, — так как была опасность потерять голову.

— Что же вы за коммунисты, если боитесь смерти? — с пре­зрением бросил фразу китайский маршал.

Со слов Хрущева, будучи на трибуне мавзолея 1 мая 1953 года, Берия, якобы, сказал: «Его убрал я. Я вас всех спас».

Этим словам Хрущева нет никаких подтверждений — ско­рее всего, Берия был громоотводом, был удобной фигурой на которую перевели стрелку…

В семидесятых годах Энвер Ходжа — албанский лидер пи­сал: «… Сам Микоян признался мне и Мехмету Шаху, что они вместе с Хрущевым совершили покушение на Сталина. Хру­щев признался, что Сталин сказал ему, что подозревает, что они продадут Советский Союз империалистам. Так и случи­лось. То, что сказал Сталин, оказалось правдой. Ревизионисты разделили народ вашей страны, насадили шовинизм в каждой республике, сделали их враждебными друг другу, поселили ненависть в сердцах других народов к русскому народу. Буде­те ли вы и дальше позволять уничтожать себя? Пойдете ли в рабство к новому капиталу?»

Мне кажется, что Энвер Ходжа не «открыл Америку», сообщая признания Микояна о насильственной смерти Стали­на. Думается, более других были заинтересованы в его гибели Хрущев, Маленков, Микоян, Игнатов. Есть и другие.

Некоторые исследователи считают, что к этому делу причастен Берия, он якобы был сторонником возврата к ка­питализму, открытию доступа к русскому сырью, передачи Прибалтики Западу, он был противником искоренения ре­акционного сионизма в России. Но эти утверждения со слов Хрущева, которому нет веры, ибо он многое врал.

Хрущев, отводя от себя подозрения, вспоминал: «Берия, когда умер Сталин, буквально просиял. Он переродился, помо­лодел, грубо говоря, повеселел, стоя у трупа Сталина, который и в гроб еще не положен. Берия считал, что пришла его эра».

В своих «Воспоминаниях» Хрущев привел такие слова: «И вот умер Сталин. Я очень тяжело переживал его смерть.

Если говорить искренне, то переживал не потому, что был осо­бо привязан к Сталину, хотя в целом был привязан…Поэтому я оплакивал Сталина как единственную реальную силу сплоче­ния». Время подтвердило, что он выставлял свою скорбь напо­каз больше всех, хотя меньше всех скорбел.

Когда были похороны Сталина, его сын Василий во все­услышание заявил, что его отца убили. Об этом пишет и дочь Сталина Светлана.

Сразу после смерти Сталина «безвременно скончался» его телохранитель Хрусталёв, покончили с собой ещё два охран­ника, а за ним и другие заспешили на тот свет. Эти-то могли пролить свет на тайну смерти Сталина. А остальных, кто ох­ранял Сталина, выслали из Москвы, да так, что их до сих пор не могут найти. Внезапно умер профессор Русанов, который делал вскрытие тела Сталина, а его начальник — профессор Куперин был арестован, а за ним Министр здравоохранения Третьяков. Большинство врачей, участвовавших в комиссии по случаю смерти Сталина, сразу куда-то исчезли.

Великого человека не стало. Весь мир был в трауре. Пра­вительства многих государств официально приняли решения, где на один, где на два — три дня объявить траур. Даже озлоб­ленные сионисты, разорвавшие дипломатические отношения с СССР, в день смерти Иосифа Виссарионовича Сталина объяви­ли в Израиле национальный траур. Никогда ещё человечество не воспринимало так близко смерть правителей, выдающихся личностей, как восприняло это известие.

Пабло Неруда говорил в те дни о Сталине, что «его смерть получила космический резонанс. Содрогнулась человеческая сельва. И мое стихотворение отразило всемирную панику тех дней».

Свое отношение по случаю смерти вождя обнародовала церковь.

«От лица Русской Православной Церкви и своего выра­жаю глубокое и искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья.

Кончина его является тяжким горем для Отечества, для всех народов, населяющих его. Его кончину с глубокою скор­бью переживает вся Русская Православная Церковь, которая никогда не забудет его благожелательного отношения к нуж­дам церковным.

Светлая память о нем будет неизгладимо жить в сердцах наших. С особым чувством не перестающей любви Церковь наша возглашает ему вечную память.

Алексий, Патриарх Московский и всея Руси».

И таких, искренних публикаций было миллионы.

Он очень хотел, чтобы и советские и всего мира люди жили счастливо. И это его стремление не было бесплодным. Он не любил попусту говорить, не терпел краснобайства. При­верженность к коммунизму он доказывал всей своей жизнью, титанической работой. Он не обещал, что наше поколение будет жить при Коммунизме, но и без этого советские люди чувствовали, как в их дома и семьи приходило материальное и духовное благополучие.

Во имя людей он до последнего своего вздоха боролся со всякой скверной. И в этой борьбе он пал у стен коммунизма.

Знаменитый поэт-демократ 19 века Илья Чавчавадзе на протяжении многих лет издавал газету «Иверия». В 1895 году к Рождеству Христову он опубликовал 5 понравившихся ему стихотворений пятнадцатилетнего Иосифа Джугашвили. Одно из них наводит на глубокие размышления…

В.Ф. Седых

0.00 avg. rating (0% score) - 0 votes

Related posts