Золото Полуботка — миф. А золото Мазепы — реальность. Это кредит, который Карл ХІІ взял у Украины под 6 процентов годовых. До сих пор Швеция у нас в неоплатном долгу!
Гетман Мазепа умирал, как герой пиратских романов, в окружении бочек с награбленным золотом и мешков с украденными бриллиантами. Это была вся государственная казна Украины, которую ему удалось присвоить и увезти из-под Полтавы в Бендеры — молдавский городишко, находившийся тогда на турецкой территории.
В шведском государственном архиве сохранился отчет о незабываемом зрелище, которое представлял собой беглый гетман на смертном одре. «Когда я пришел к нему, — пишет приближенный Карла XII Густав Зольдан, — я застал его очень слабым… Он просил меня остаться при нем и бережно следить за его вещами, которые находились в его комнате, а именно за сундуком и за двумя бочками, полными дукатов, и за парой дорожных мешков, в которых находились все его драгоценности и большое число золотых медалей. Дорожные мешки лежали у него под головой, а бочонки с его дукатами стояли рядом с его кроватью. Также он просил меня, чтобы никто из его людей не вынес и не забрал чего-то из его комнаты».
Впервые этот документ опубликовал еще в 1903 году в журнале «Киевская старина» историк Никандр Васильевич Молчановский — автор множества исследований по малороссийскому прошлому. Его находка хорошо известна специалистам, но от массового читателя ее скрывают, так как она рисует Мазепу в очень неприглядном свете. Как следует из отчета шведа-очевидца, даже умирая, гетман больше всего беспокоился о сохранности своих богатств — той самой любимой части Украины, выраженной в червонцах, которую ему удалось утащить в эмиграцию. Кроме того, он не доверял даже своим соратникам самым «благородным мазепинцам», которые составляли его ближайшее окружение и «жадною толпою», по бессмертному выражению Лермонтова, Дожидались кончины своего «атамана», дабы «по справедливости» поделить его кассу.
Кого это напоминает? Конечно, все тех же пиратов, с которыми неоднократно сравнивали повадки казаков западноевропейские очевидцы! Единственной душой, которой Мазепа еще доверял, был его племянник — Андрей Войнаровский — совсем молодой человек и единственный наследник гетмана, не имевшего прямого потомства. Обличенный доверием племянник сидел в том же доме в соседней комнате. Посланец Карла ХІІ, уходя от Мазепы, сообщил Войнаровскому, что имеет приказ от короля присмотреть за гетманом и его вещами, что, по его словам, Андрею «было приятно». Андрей не пользовался популярностью среди приближенных Мазепы и мог рассчитывать только на защиту шведского короля, чей двор и остатки гвардии находились тут же в Бендерах.
Беспокойство Мазепы о своих сокровищах психологически объясняется еще и тем, что как всякий человек он не собирался умирать и не считал свою болезнь смертельной — он даже не успел составить завещание. Однако Бог рассудил иначе. По-видимому, семидесятилетний авантюрист, послуживший двум польским королям, одному турецкому султану, русскому царю и шведскому королю, так надоел ему своими политическими зигзагами, что он прибрал его к себе в ночь с 21 на 22 сентября 1709 года по старому стилю — то есть с 5 на 6 октября по — новому.
Как только Иван Степанович «отделился» от своей казны и перешел в небесную юрисдикцию, его дом был тут же опечатан местными турецкими властями. Однако Карл XII потребовал передать находившееся в нем имущество Войнаровскому. Турки сдались, и, как свидетельствует отчет все того же Густава Зольдана, турецкий паша «послал судье приказ снять печать». В тот же день бочки и мешки с золотом были перенесены на квартиру Войнаровского, где оказались в его «полном распоряжении».
Однако это было только началом многолетних приключений мазепинских сокровищ. Буквально над могилой усопшего негодяя разгорелся безобразный финансовый скандал. Беглая старшина во главе с писарем Орликом, которого она хотела избрать новым гетманом, заявила, что богатства Мазепы — это не его личное достояние, а государственная казна Малороссии, на которую все они имеют право. Правда, на Украине в это время уже был другой, вполне законный гетман — Иван Скоропадский, избранный не на сходняке кучки эмигрантов, а на легальной Раде в Глухове сразу после бегства Мазепы. Логично было бы покаяться и передать все деньги на родину, но «наследников» интересовала не далекая Украина, а ее близкая и такая лакомая казна.
Поэтому Орлик и его однопартийцы обратились к своему «наяснейшему протектору» («защитнику») Королевскому Величеству Шведскому, чтобы оно рассудило, кому принадлежат мешки и бочки. Но Королевское Величество само находилось после Полтавы в весьма стесненных финансовых обстоятельствах, потеряв армию и честь, и беспомощно сидело на турецкой территории в ожидании поворота фортуны. Внезапную, чвару казачьей старшины за наследство Оно восприняло как знак небес, предлагавших перехватить легких деньжат.
Все, что произошло дальше, имеется в исследовании известного украинского историка Любомира Винара, работающего в США. Этот почтенный ученый муж написал специальную работу «Андрей Войнаровский», самый интересный раздел которой посвящен приключениям гетманских бочек и их дележу. Я специально ссылаюсь именно на него, чтобы нашим дубинноголовым «патриотам» стало ясно, что сюжет этот хорошо разработан на Западе эмигрантской националистической наукой. Если кто-то начнет вопить и в очередной раз обвинять меня в несуществующих грехах, то со всеми вопросами пусть обращается прямо в Соединенные Штаты Америки, где немало потрудился в Колорадском, Кентском и Боулинг Гринском университетах Любомир Винар — основатель журнала «Український історик» и председатель Мирового Научного Совета при Мировом Конгрессе украинцев — организации, которую невероятно уважал (и, надеюсь, доныне уважает) экс-президент Виктор Ющенко, многими чертами напоминающий мне Мазепу.
Но главное даже не это, а то, что Любомир Винар исследовал дело о материальном наследии Мазепы на основании архивных данных — как обнаруженных лично, так и открытых его предшественниками, работавшими и за границей, и в Украине.
Итак, 22 октября 1709 года обиженные «мазепинцы» в лице генерального писаря Орлика, генерального обозного Ломиковского, генерального бунчужного Мировича, полковника Горленко и кошевого атамана Запорожской Сечи Гордиенко подали Карлу XII витиевато названный документ «Покорный мемориал Запорожского Войска святому Королевскому Величеству Швеции». В этой кляузе они обвинили Войнаровского, что тот обманным путем завладел украинской (она же — малороссийская) казной, выдав ее за личное имущество своего дядюшки.
«Хотя он и племянник по сестре ясновельможного гетмана Мазепы, — стучали на Войнаровского жалобщики, — однако несправедливо и незаслуженно присваивает себе право иметь все то, что принадлежит не частной особе гетмана, но всему Войску… Ибо обычай нашей родины и старинный закон запрещает потомку запорожских гетманов, присваивать после их смерти движимое и недвижимое имущество, принадлежащее всему Войску и общественной казне… Хорошо знаем, что все сокровища предыдущих запорожских гетманов: Брюховецкого, Многогрешного, Самойловича и сынов его…, и очень многих украинских монастырей и церквей, уничтоженных турецким оружием на этом берегу Днепра, и деньги, собранные за столько долгих лет со всей Украины в войсковую казну, попали в руки ясновельможного гетмана Мазепы, в его распоряжение и под его охрану… Хорошо знаем, что ничего не пропало из золота и драгоценных камней, но все это в целостности привез ясновельможный гетман с собой в Бендеры».
Этот скандал пролил свет на темное финансовое прошлое Мазепы, за двадцать один год правления переставшего различать границу между своим и общественным. Старейшина обвинила покойного далее в том, что в 1687 году он получил пост гетмана, подкупив фаворита царевны Софьи: «Мазепа без согласия Запорожского Войска передал множество сокровищ гетмана Самойловича в Москву князю Голицыну за предоставленное себе гетманство… До сего дня живы свидетели, которые по приказу ясновельможного гетмана Мазепы выкопали из земли различные сосуды гетмана Самойловича, полные дукатов, а именно паны Довгополый и Быстрицкий».
В числе других грехов Орлик и компания припомнили Мазепе и то, как он купил за 3 тысячи дукатов, пересланных князю Меньшикову в Москву, титул князя Римской империи (так назьвали тогда Австрию) и уже тут, в Бендерах, торговал кое-какими мелочами из имущества своего предшественника — большими серебряными сковородами и другой столовой посудой с гербами покойного гетмана Самойловича, что «нельзя было продавать без согласия Запорожского Войска».
От имени этого самого Войска старейшина требовала, чтобы Войнаровский вернул всю государственную казну — золото, серебро, драгоценные камни, «среди которых находится бриллиантовое перо в 20 тысяч империалов», векселя различным лицам, в том числе шведскому генералу Лагеркроне и княгине Дольской, копья, украшенные золотом и драгоценными камнями, соболя и прочее имущество, «дабы отчизна не требовала в будущем от нас отчета о растраченной войсковой казне». В противном случае старейшина отказывалась избрать нового гетмана, ибо «без нерва войны — денег» он не смог бы быть реальным правителем.
В сущности, все это было фарсом. И Войнаровский, и Орлик, и Карл XII не имели никакого права делить деньги, «собранные со всей Украины». Реальная Украина не имела к ним уже никакого отношения. В Бендерах находилась просто банда политических банкротов и две бочки с золотом, на которые они претендовали.
Но все эти карточные шулера, битые на зеленом полтавском поле, еще собирались отыграться. Старшина хотела вернуться на Украину и снова править ею. Король желал взять реванш за бездарно проигранную Полтаву. А Войнаровский просто жаждал денег, чтобы весело жить за границей. По сей причине Карл XII, нуждавшийся в «нерве войны», не меньше политических сыновей гетмана Мазепы, решил использовать ситуацию во благо своей королевской милости. Понеже старшина именно в нем узрела справедливого судью, то он и решил провести процесс прежде всего к собственной пользе.
Шведский король постановил, что все деньги, находившиеся при Мазепе, принадлежат Войнаровскому. Аргументов старшины он не принял — даже взывающие о справедливости сковородки с гербами Самойловича, которые Мазепа якобы «загнал» перед смертью налево, не тронули его душу. Он понимал, что гетмана из своей среды «мазепинцы» все равно выберут. А куда им было деваться? Им же нужно было получить в глазах Европы хоть какой-то статус. Кем был бы тот же Орлик без «выборов»? Писарем-эмигрантом? А так он обзаведется звучным титулом гетмана-эмигранта!
Кроме того, король свирепо, как оголодавший шведский лев с его государственного герба, нуждался в деньгах. Но единственным «банком» в бендерской глухомани были бочки с золотом покойного Мазепы! Банда старшин вполне могла отнять их у одинокого и не имеющего вооруженной силы Войнаровского. Но «банда»
Карла, насчитывавшая около 2 тысяч бежавших от Петра шведских солдат и офицеров, была сильнее и могла легко начистить физиономии Орлику и его сторонникам, а то и вовсе утопить их в Днестре, чтобы не оставлять лишних свидетелей.
Ну, и что, если утопли? Поехали кататься на лодочке всей компанией — писарь,-обозный и кошевой — напились до бесчуствия и перевернулись! Запорожцы — известные пьяницы! Кто о них будет наводить справки? Царь Петр с князем Меньшиковым? Так они только порадуются, что Бог призвал к себе таких проходимцев!
Если бы король узрел в «золоте Мазепы» государственную казну Украины и вернул ее старшине, то сам остался бы без денег. И даже если бы эта компания скандальных людей, считающих себя украинской элитой и следящих друг за другом, как бы кто чего не украл, в будущем стала кредиторами Карла, то избавиться от нее было бы непросто.
Куда интереснее, по мысли короля, было взять сторону самого слабого в этой ситуации — Войнаровского — и «назначить» его наследником. Во-первых, он плясал бы от радости. Во-вторых, из благодарности дал бы королю в долг, сколько бы тот ни попросил. И в-третьих, по причине политической немощи не настаивал бы на быстром возвращении кредита.
Именно так король и поступил. Тем более что в прошлом он уже брал в долг у Мазепы по мелочам через третьих лиц — векселя шведского генерала Лагеркрона на самом деле были долговыми обязательствами самого Карла, не желавшего признавать публично, что он банкрот.
Новые кредиты, уже от осчастливленного Войнаровского, были получены под 6 процентов годовых в разной валюте — червонцах, рейхсталерах и альбертталерах — всего на сумму 305 533 шведских плятера (каждый пля-тер равнялся двум талерам). Эта точная сумма, которую племянник Мазепы ссудил королю Швеции, плюс проценты за тринадцать лет на сумму 238 290 плятеров, указана в требованиях, выдвинутых в 1722 году наследникам Карла XII «супругой» Войнаровского — некой Анной Войнаровской.
Слово «супруга» я пишу в кавычках, потому что эта бойкая дама умудрилась выйти замуж за наследника Мазепы, уже имея в Украине одного мужа, — войскового товарища Семена Забелу, с которым так и не развелась. Войнаровский — большой любитель слабого на передок пола и сильной карточной игры — не устоял перед ее феромонами и формами, а потом сбежал. В результате скорбящая в одиночестве мадам насчитала за правительством Швеции долга больше, чем в миллион талеров вместе с набежавшими процентами. Но получить их оказалось непросто.
Повторяю, Карлу XII было выгодно сделать вид, что «золото Мазепы» — не государственная казна Украины, а частные сбережения гетмана, так как король сам собирался запустить в них руку. Поэтому единственным наследником спорного богатства он признал племянника покойного — Андрея Войнаровского. Тот же Любомир Винар, подробно разобравший этот конфликт, пишет: «Комісія Закінчила цілу розправу в користь Войнаровсь-кого, якому дуже допоміг своїм свідченням гетьманський довірений і адміністратор Іван Бистрицький. Згодом виявилося, що зізнання Бистрицького неправдиві».
Лжесвидетель сознался в преступлении уже на смертном одре — в 1717 году, через восемь лет после того, как были «распилены» деньги. Причина его «раскаяния» проста — Войнаровский не расплатился с ним за услуги. Желая отомстить, за два дня до смерти Быстрицкий написал шведскому королю письмо. В нем он слезно жаловался на неблагодарного племянника Мазепы, обещавшего ему 100 дукатов за то, чтобы он как человек «бывший на службе при Мазепе сорок лет» подтвердил, будто мешки и бочки с золотом, верхом на которых гетман «уехал» в эмиграцию — это его частное, а не общественное добро.
Сто дукатов — немалая сумма. Дукат — золотая монета весом 3,5 грамма. Таким образом, Быстрицкий продал свою совесть за 350 грамм золота. «А если бы я подтвердил правду, — писал он, — то должен был бы заявить, что Мазепа присвоил сокровища трех гетманов — Брюховецкого, Многогрешного и Самойловича, а также трех сыновей Самойловича… Сокровища всех этих персон остались при Мазепе. Общественные деньги за аренды были у Мазепы, а после смерти гетмана получил все те общественные ценности и клейноды пан Бойнаров-ский».
По сути, эти богатства были присвоены Мазепой, так как, по словам вышеупомянутого Быстрицкого, покойный гетман явился на Украину в одной только бедной одежде, а умер, «прихватив все сокровища публичной кассы».
Это письмо предало гласности неприглядную подноготную казнокрадства Мазепы и жадности его мнимого «наследника». По словам Аюбомира Винара, «перебіг розправи перед Бендерською комісією виявив багато не-гативних рис А. Войнаровського й козацької старшйни. Тут в першу чергу наявна погоня сестрінка (племянника по сестре. — Авт.) Мазепи за скарбами та повна нетолеранція до домагань старшини. З другого боку, старшина в невластивий час робила закиди Мазепі в справі зловживання публічними доходами. Як бачимо, наша перша політична еміграція в XVIII столітті не могла внутрі між собою полагодити внутрішні розходження… Головною причиною непорозумінь… були матеріальні добра».
Зато Войнаровский отказался в пользу генерального писаря Орлика от булавы. Реальные деньги он предпочел мифическому титулу гетмана в изгнании. Он был человек молодой, легкомысленный, любивший женщин и карточную игру. Одолжив Карлу деньги, племянник Мазепы счел это весьма выгодной инвестицией в свое будущее и предался радостям заграничной жизни, проводя время в разъездах по всем доступным столицам Европы от Стамбула до Стокгольма.
Где-то по дороге он обзавелся еще и вышеупомянутой «женой» — дочерью Переяславского полковника Анной Мирович, которая влюбилась в племянника Мазепы, бросила своего мужа войскового товарища Семена Забелу и подалась за границу.
Это была вредная авантюристичная баба. Никто не вспомнил ее добрым словом — ни на Украине, ни в среде «первой волны» украинской эмиграции. Орлик считал, что именно Анна портит его отношения с Войнаровским. А жена Орлика в одном из писем отозвалась о ней так: «Бог відає про теперішню пані Войнаровську, кому вона остаточно належить, чи Войнаровському, чи її першому мужові Забілі». С Войнаровским она обвенчалась в Бендерах вопреки всем церковным законам — не разведясь со своим первым мужем. Впрочем, и Войнаровский ее недолго выдержал. Он сбежал от Анны в 1715 году во Вроцлаве, оставив ей дочь Элеонору, а сам вместе с сыном дернул в Вену.
В следующем году поиздержавшийся Войнаровский явился в Швецию, чтобы напомнить королю о долге. Но Карл XII, как обычно, воевал, сам нуждался в средствах и не имел возможности расплатиться. Несолоно хлебавши, племянник Мазепы уехал в вольный город Гамбург, славный богатым портом, борделями и широкой карточной игрой.
Местные дамы и шулера были от него без ума. Не дремало и царское правительство, агенты которого по одному вылавливали беглых мазепинцев и возвращали царю Петру, Царская разведка работала отлично. Ее офицеры, в том числе знаменитый капитан Румянцев, прославившийся тем, что изловил царевича Алексея, следили за легкомысленным Войнаровским и даже играли с ним в карты, пользуясь его общеизвестной слабостью.
Племянника Мазепы схватили прямо на улице, когда он возвращался с обеда у графини Кенигсмарк и доставили в русское посольство. Гамбургский магистрат возражал, но российский резидент (посланник) заявил, что Войнаровский — беглый царский подданный, казнокрад и должен быть немедленно возвращен России. «Этого кавалера жаль вдвойне, — писал прусский посланник в Гамбурге. — На днях он проиграл все свои деньги в карты, а теперь может потерять жизнь».
За пленника завязалась короткая дипломатическая борьба. Шведы утверждали, что Андрей — полковник их армии. Сам же он оправдывался, что никогда «неучаствовал ни в каких заговорах вместе с дядей» против царя и выражал надежду, что король шведский его освободит. Но королю был не нужен человек, которому он был ТАК много должен. Попротестовав для виду, благородные европейцы отдали племянника выдающегося казнокрада в августейшие лапы царя Петра. Остаток своей жизни он провел сначала в Петербурге под следствием, а потом в Сибири, прожив еще больше двадцати лет в здоровом русском климате за Уралом и переписываясь время от времени со своей супругой, оставшейся в Европе.
В отличие от жен декабристов, Анна Забела-Войнаровская решила не ехать за мужем в далекий Якутск, предпочтя ему тоже холодный, но куда более близкий Стокгольм. Там она занялась выколачиванием из шведского правительства долгов своему супругу.
Незаконной жене Андрей Войнаровский завещал кредиты шведскому королю. И даже успел нотариально оформить свою волю. Анна, «чрезвычайно проворная женщина», по словам Любомира Винара, в 1718 году прибыла в Швецию и засыпала ее своими претензиями, как снегопадом. В шведском государственном архиве нашли больше семидесяти ее писем на латинском, немецком, французском и шведском языках. Вряд ли она была полиглотом. Но в Швеции нашлось достаточно адвокатов, занявшихся делами энергичной жены двух украинских мужей.
Карл XII признал свой долг. Да и как ему было не признать? Король вел бесконечные войны, постоянно нуждался в деньгах и должен был заботиться о своей «кредитной истории»; Но, по стечению обстоятельств, уже в феврале следующего года «льва Севера», как его называли льстецы, подстрелили в Норвегии при осаде какой-то крепости. Тогда Анна взялась за наследницу погибшего — королеву Ульрику Элеонору, родную сестру бездетного Карла.
В наступившей после его смерти анархии (фактически страной правил парламент — риксдаг) пани Войнаров-ская чувствовала себя на своем месте. Она предъявила счет больше чем на миллион талеров с хвостом. От части долга Анна была готова отказаться. Но 400 тысяч талеров упорно требовала, несмотря ни на какие возражения. Попутно вредная женщина еще и бомбардировала посланиями другие европейские дворы, разжигая международный скандал.
Поначалу шведы откупились от нее пенсией, назначив 4000 талеров ежегодного вспомоществования. Но этим двоемужница не удовлетворилась. В конце концов дело Забелы-Войнаровской было рассмотрено даже на совещании министров. После доклада те пришли к выводу, что от вредной бабы нужно как-то откупиться. Ибо, как заявил граф Кронгиельм: «Я очень боюсь, что, если она не получит удовлетворения, то это дело еще не однажды принесет нам хлопоты. Я думаю, если с ней договориться, то Войнаровская отречется от значительной части своей претензии и согласится, чтобы с ней расплачивались по частям на протяжении пяти, шести, а, может, даже десяти лет. Если же она уедет, ничего не получив, и выставит свои требования через посредничество какого-нибудь из правящих домов, то, наверняка, мы не сдыхаемся так просто этого дела».
В конце-концов Войнаровская получила некоторую сумму наличными, дом в Стокгольме и замок Тиннельсе над Малерским озером. На содержание замка денег не хватало, и аферистка, догадавшись, что от нее отделались слишком дешево, тут же стала распродавать здание по частям. Первым делом она загнала на вывоз медную крышу замка. А все остальное, оставшись без кровли, под холодным шведским небом просто развалилось, хотя и было построено из камня.
Точная сумма, заплаченная лжесупруге Войнаровского шведами, неизвестна. По-видимому, она была невелика, так как вскоре Анна устроилась подрабатывать еще и на русскую разведку. Выдающаяся деятельница эмиграции следила за гетманом Орликом, обещала заманить его к себе в гости и выдать царским агентам — тоже на вывоз, как крышу замка. В обмен дама желала получить из Сибири своего обожаемого супруга. Один план в ее живом мозгу сменялся другим. В 1722 году она даже предлагала Петру I бартер: вы мне мужа, я вам — половину того, что мне должны шведы. Наглость ее, как и предприимчивость, не знала предела. Конец ей положила только смерть.
Однако документ, который бы свидетельствовал, что шведское правительство получило от Войнаровской отказ от претензий, историками не обнаружен.
Как видим, «золото Мазепы» было признано Швецией его личным имуществом, а не казной украинского государства, на основании лжесвидетельства. Войнаровский не имел на эти деньги никаких прав. Еще меньше прав на них было у его «жены». Никто не разводил ее с первым супругом Забелой. Значит, считаться законной половиной Войнаровского она не могла. И по церковным и по гражданским законам, Анна Забела-Войнаровская — преступница, виновная в двоемужестве. Шведское правительство не знало об этом факте, иначе бы даже не откупалось от нее по мелочам.
Выходит, до сих пор Швеция должна Украине огромную сумму. А вот сколько, давайте прикинем. В 1709 году это было 611 тысяч 66 талеров. Если учесть набежавшие за три столетия Ј процентов годовых, то на сегодня долг Швеции нам составляет 11 610 254 талера (пишу прописью, как в финансовой ведомости: «одиннадцать миллионов шестьсот десять тысяч двести пятьдесят четыре талера»).
Каждый шведский талер (в местном произношении «далер») насчитывал 28 грамм чистого серебра. То есть, в серебре Швеция должна 325 087 кг и 112 гр. Стоимость одного грамма серебра сегодня примерно 50 центов, по курсу Нацбанка. При переводе в доллары США — универсальное платежное средство наших дней — набегает кругленькая сумма: 169 млн 633 тыс. 783 доллара.
Но еще интереснее, если пересчитать ее по курсу нумизматического рынка, где выставляются старинные монеты. Вот там счет может пойти и на миллиарды — естественно, за всю казну, присвоенную Мазепой и «одолженную» Карлом.
Карл ХII принадлежал к Пфальц-Цвейбрюкенской династии. Сейчас в Швеции правит Бернадотты. Но это не имеет значения. Карл одалживал деньги не как частное лицо, а как глава государства. Кровное родство не имеет в этом споре никакого значения. Зато важно право наследования. Нынешняя Швеция — прямая преемница Швеции Карла. А нынешние короли — наследники его имущества и его долгов.
Конечно, получится международный скандал. Но Румыния совсем недавно не побоялась такой шумихи, потребовав кусочек шельфа возле острова Змеиный. И выиграла спор. Если Украина проявит настойчивость, можно точно так же потащить в междзшародный суд Швецию.
Этот иск имеет под собой огромную документальную базу. В значительной степени эти документы еще и опубликованы. Ведь шведские историки не подозревали, что Украина получит независимость и сможет потребовать то, что у нее забрали в начале XVIII века захватчики из Скандинавии и их марионетки — Мазепа и Войнаровский.
Недавно к 300-летию Полтавской битвы шведская «Ассоциация друзей военного музея Стокгольма» пыталась подарить знаменитому украинскому городу бюст своего битого Карла XII. Мэрия Полтавы гордо отказалась, в очередной раз отразив нашествие беспардонного Запада и его приспешников. Не надо нам ваших бронзовых чушек! Вы деньги верните, которые за триста лет должны! Ведь дальше процентов набежит больше. А возвращать все равно придется. Отдавай-ка, Стокгольм, миллиончики!
