Строить, не строить… Споры велись жаркие. Активно возражали право-троцкисты: «Не нужно, — дорого!» Окончательное решение было за Сталиным. «Только люди заскорузлые, — говорил он на Политбюро, — не видевшие дальше своего носа, могут не понимать, что без метро и канала Москва погибнет, как крупный центр». Надо было строить не просто тоннель. Тогда никто в СССР не знал как его строить — отсутствовал опыт. Привлекать иностранных специалистов? Дорого. Но несколько консультантов пригласили. Руководителем строительства был назначен новый нарком путей сообщений Лазарь Каганович. Сталин знал, кого назначить. В невиданно короткие сроки гигантское сооружение было построено. Я бывал не раз в Москве, сходил с электричек на десятках станций Метрополитена, и не переставал удивляться масштабам этих подземных дворцов, упорству и умению большевистских организаторов, воплотивших мечту и планы царских инженеров в это сияющее мраморное великолепие. Невольно на ум приходит расхожее: «Нет тех крепостей, которые бы не брали большевики».
Снабжение Москвы водой тогда было равносильно понятию — «жизнь или смерть». Какие только проекты не предлагали, но они не разрешали проблемы водоснабжения мирового города. Сталину стало известно, что некий рядовой инженер Авдеев разработал проект строительства канала, который соединил бы Москва-реку с Волгой. Перепуганный инженер немедленно был доставлен на Политбюро. Идея строительства 128 километрового канала была принята. Подлежало соорудить 6 плотин, 5 мощных насосных станций, 7 шлюзов, еще один большой канал длиной 31 километр, восемь гидростанций, Истринский гидроузел и многое другое.
Здесь, наряду с вольнонаемными, работали и заключенные, — тогда их называли «лагерными рабочими». Условия для их перевоспитания здесь были лучше, чем на «Беломорканале», хотя и о тех порядках зарубежные специалисты, журналисты и писатели отзывались неплохо.
Сталин был частым гостем на стройках социализма. Для строителей канала Москва-Волга было неожиданным появление у шлюза № 4 вереницы легковых автомобилей. Из машины вышел Сталин и ряд руководителей страны. Один из начальников строительства доложил обстановку и предложил осмотреть сооружения. Выслушав строителей, Сталин направился в залы, где были установлены крупнейшие в мире насосы. Он долго их осматривал, уточнял у механиков мощность, принципы работы. Из насосных помещений он вышел весь в мазуте, что вызвало смех у сопровождавших. Но он не обратил на это внимание. На лице Сталина была неподдельная радость, глаза его светились:
— Отлично! Свои, отечественные! Молодцы наши конструкторы, научились делать сами. И, как видите, крупнейшие в мире. Придет время, у нас еще будут учиться. Гидростроение в нашей стране имеет большие перспективы.
В каждом слове Сталина была гордость и за наших людей и за наше государство.
— Сколько бы мы могли еще построить, если бы не капиталистическое окружение. И наши люди зажили бы счастливо! — воскликнул Сталин.
— Но надо торопиться. Иначе сомнут.
Канал вместе со всеми сооружениями был построен в рекордные сроки — за четыре с половиной года. Это строительство было на глазах всего мира, как и строительство Беломорканала. Недавно вышла книга Иосифа Раскина «Энциклопедия хулиганствующего ортодокса», в которой собрано все, что было и есть у нас, язычников, низменного и аморального. Не у евреев, а у нас — русских. Этот творец «нового искусства» пишет, что по инициативе Сталина в 1931 году началось грандиозное строительство Беломоро-Балтийского канала… «Это строительство вошло в историю как яркое проявление рабовладельческой функции социалистического строя. Беломорканал был сооружен за два года благодаря рабскому труду в дичайших нечеловеческих условиях 280 тысяч заключенных, из которых около 100 тысяч погибло. На вопрос, кто строил Беломорканал, в то время отвечали:
— «С одной стороны те, кто рассказывал анекдоты, а с другой — те, кто их слушал».
Далее, он пишет, что на эту стройку приезжали тридцать шесть известных писателей во главе с М. Горьким. И они потом воспели эту стройку «в известной позорной книге». Это ложь! Писатели и журналисты, в том числе и других капиталистических стран, посещали эту стройку сотни раз. Есть тысячи свидетельств, что эта стройка действительно была отчасти пропагандисткой, где показывалась новая организация труда, построенная на энтузиазме людей. Скорее на других стройках 30-х годов были более тяжелые условия труда, чем на Беломорканале. И правда в том, что строительство канала вели преимущественно заключенные. Известно, что на последнем этапе на канале работало около 80 тысяч заключенных и сосланных. По окончанию строительства 12484 из них получили амнистию, а у 59526 человек были сокращены сроки наказания. «Погибло 100 тысяч заключенных»… Нет таких данных! Если бы эти факты были, то уж будьте уверены: иностранные журналисты, которые были на этой стройке, отыгрались бы на Сталине. Однако немецкие, французские, американские газеты пестрели хвалебными статьями. Ударные темпы строительства восхищали мир. И не вина Сталина, что после него этот канал пришел в запустение и не стал использоваться на благо государства. Наследство-то досталось дуракам.
Я вспоминаю своего первого мастера. Это был мудрый, пожилой человек, настоящий мастер. Вместе с отцом он был осужден и отправлен на Канал, где около года отбывал повинность. Он часто рассказывал о порядках на этой стройке, но я не помню, чтобы этот до мозга костей работяга говорил что-то подобное утверждению Иосифа Раскина. А вот что касается дисциплины труда, то разгильдяям и прогульщикам он говорил: «Вот если бы ты поработал на Беломорканале, там бы ты узнал, как опаздывать. Лентяев и нарушителей Беломорканал не терпел». Он был осужден по Закону от 7 августа 1932 года «Об охране социалистической собственности». Это тот знаменитый сталинский закон, сурово каравший за хищение даже нескольких колосков. Был ли Сталин новичком в принятии этих жестких мер? Не думаю. В свое время Бисмарк ввел не менее страшные кары не только за хищение, но и за намерение его совершить. Теперь, разъезжая по Европе, мы удивляемся и восхищаемся ихними порядками: «Ну надо же — на улице лежит товар, а его не крадут?!» А ведь Бисмарк, а за ним и Сталин, понимали, что сразу воспитать человека невозможно. А здесь еще много нашего, русского… Для этого требуется взять на вооружение формулу: страх, привычка, сознание. Но и здесь нужна селекция… Это к слову.
Для меня авторитет не Раскин, а писатель Константин Симонов. Он вспоминал: «И строительство Беломорканала, и строительство канала Москва — Волга, начавшееся сразу же после окончания первого строительства, были тогда в общем и в моем тоже восприятии не только строительством, но и гуманною школою перековки людей из плохих в хороших, из уголовников в строителей пятилеток. И через газетные статьи, и через ту книгу, которую создали писатели после большой коллективной поездки в 33-м году по только что построенному каналу, проходила главным образом как раз эта тема — перековки уголовников. О людях, сидевших за всякого рода бытовые преступления, писалось гораздо меньше, хотя их было много, но они как-то мало интересовали и журналистов, и писателей. Сравнительно мало писалось и о работавших на строительстве бывших кулаках, высланных из разных мест страны на канал, хотя их там тоже было много, не меньше чем уголовников, а, наверное, и больше. Чуть побольше — эта тема не обходилась — писали о бывших вредителях, которые занимали различные инженерные посты на стройке. По уделяемому им вниманию они занимали второе место после уголовников. Но, как бы то ни было, все это подавалось как нечто — в масштабах общества — весьма оптимистическое, как сдвиги в сознании людей, как возможность забвения прошлого, перехода на новые пути. Старые грехи прощались, за трудовые подвиги сокращали сроки и досрочно освобождали, и даже в иных случаях недавних заключенных награждали орденами. Таков был общий настрой происходящего, так все это подавалось, и я ехал на Беломорканал смотреть, не как сидят люди в лагерях, а на то, как они перековываются на строительстве. Звучит наивно, но так оно и было.
Строительство канала уже было закончено, во всяком случае его первая очередь, достраивались различные дополнительные объекты — на них работали еще десятки тысяч людей. Достраивались дороги, разрастались подсобные хозяйства, убирались следы строительства, благоустраивалась местность. Я попал на канал именно в это время и большую часть месяца, который у меня был, провел на одном из лагерных пунктов, где работали главным образом люди, так или иначе причастные в прошлом к уголовщине. Меня пристроил на дополнительную койку начальник КВЧ — культурно-воспитательной части — лагерного пункта, москвич, заключенный, так же как и все на этом лагерном пункте. Не знаю, какая у него была статья, скорее всего политическая, 58-я, наверное, антисоветская агитация, — статья, по которой в то время попадали в лагеря люди, причастные или считающиеся причастными к троцкистской и вообще левой оппозиции. Про статью я его не спрашивал, что он заключенный — понял не сразу потому, что он вел себя как опытный партийный агитатор. Был это симпатичный тридцатилетний человек, судя по всему, имеющий большое и благотворное влияние на тот уголовный и полууголовный элемент, который составлял рабочий класс этого лагпункта. Сроки у людей там были небольшие, работали они добросовестно, делая их еще короче, надеясь на скорое освобождение… из этой странной, на нынешний взгляд, лагерной командировки я вернулся без ощущения тяжести на душе. Наоборот, с готовностью писать заново поэму о перековке людей трудом, с ощущением, что я пусть недолго, но своими глазами видел, как это реально происходит, и с верою в то, что, наверное, так оно и должно быть, какой же другой путь, кроме работы, которая списывает с человека его прошлые грехи, может существовать в таком обществе, как наше?
С вредителями из инженерной элиты мне сталкиваться самому не доводилось, но я знал от одной из знакомых нашей семьи, что человек, за которого она несколько лет назад вышла замуж, в прошлом военный инженер и по стечению обстоятельств при Временном правительстве чуть ли не последний комендант Зимнего дворца, будучи арестован по 58-й статье и получив по ней не то восемь, не то десять лет, проработав два или три года на Беломорканале главным инженером одного из узлов канала и блестяще выполнив свои инженерные задачи, был освобожден и теперь как вольнонаемный поехал главным инженером на какой-то еще больший строительный узел канала Москва-Волга. Такого рода сведениями были дополнены мои личные впечатления от поездки».
И всё же по миру бродит злостная пропагандистская чепуха: могущество СССР, его индустриализацию обеспечили заключенные. Но эта нелепость легко опровергается. В 30-е годы в лагерях отбывало наказание от 400 тысяч до полутора миллиона человек. На стройках же использовалось и того меньше. Если учесть, что в СССР рабочий класс составлял 90 млн. человек, то удельный вес этих «строителей социализма» в среднем составляет чуть более одного процента. Об их созидательном труде не приходится говорить. Так что эти утверждения шиты белыми нитями.
В.Ф. Седых
