26 ноября над Москвой нависла еще одна опасность — танковая группа Гудериана в количестве более ста танков нацелилась на Каширу. Возьми этот город и путь на Москву открыт. В этот день немцы остановились в восьми километрах от Каширы в деревне Пятница. Видимо они считали, что здесь красные им окажут серьезное сопротивление. А в Кашире были кавалерийские части генерала П. А. Белова. Если бы немецкие танки продолжали наступление, то Белов мог бы и не устоять, так как средств борьбы против танков не было. Но надо было выяснить, кто же будет на флангах, кому подчинен корпус. И генерал позвонил командующему фронтом Жукову. И как вспоминал Белов, Жуков дал ему невразумительный ответ, — приказал войти в подчинение фронту через генерала Захаркина. «Я подумал тогда, что в этой напряженной обстановке такие двойные подчинения ничего хорошего не принесут». По возвращении в штаб, размещенный в Каширском горкоме партии, Белову сказали, что у телефона Сталин: «Я взял трубку, назвал свое звание и фамилию.
— Товарищ Белов, есть возможность послать вам подкрепление — два танковых батальона.
— Спасибо, товарищ Сталин.
— Куда их направить?
— Мост через Оку слаб — не выдержит танки, поэтому прошу направить через Коломну.
— Вам нужны автоматы? — спросил Сталин.
— Очень прошу прислать! — радостно ответил я.
— Не нужны ли вам две стрелковые бригады?
— Это было бы очень кстати. Прошу направить их прямо в Каширу.
— Я вам пришлю. Это легкие бригады новой организации, укомплектованные отборными людьми и приспособленные для маневренных действий.
Сказав это, Верховный Главнокомандующий умолк. Молчал и я, не знал, о чем еще говорить. Наступила пауза. Я уже хотел попросить разрешения положить трубку, когда услышал вновь голос Сталина.
— Товарищ Белов! Вы представьте свои кавалерийские дивизии к званию гвардейских. Это надо было сделать раньше: они отлично дрались на Украине и понесли большие потери под Серпуховом.
— Завтра представлю, товарищ Сталин!
— Желаю Вам успеха!
— Спасибо».
Ничто его в жизни так не воодушевляло как возникшая в полный рост смертельная опасность. Великий мастер как политической, так и военной тактики борьбы Сталин никогда не предпринимал непоправимых шагов, до тех пор пока не был твердо уверен в их успехе. Он с поразительным упорством накапливал резервы, чтобы в подходящий момент нанести смертельный удар врагу.
И ни разу напрасно не использовал свои резервы, держал их в кулаке до тех пор, пока не приходил к выводу, что немцы ввели в сражение все свои силы. Тщательно готовился к контрудару. Заблаговременно приказал в короткие сроки расчистить пробки на железных дорогах ведущих к Москве. Разрушенные авиацией противника пути были быстро восстановлены. Прибывающие с Востока воинские эшелоны были надежно прикрыты с воздуха. Поток эшелонов стал непрерывным. Уже 28 ноября по указанию Сталина Московской зоне обороны были переданы десятки дивизий из Дальневосточного, Сибирского, Приволжского, Среднеазиатского и других военных округов. Несколько суток полки стояли в лесах, за Москвой, в ожидании приказа о наступлении. Они спали, тут же на снегу, в крепкий мороз. Могучим сибирякам-дальневосточникам эта погода была привычной. Рассказывали, что от их храпа осыпался с елей снег. Рядом стояли танковые полки, день и ночь прогревая моторы. Они все прибывали и прибывали до 4 декабря. Сражаться за Москву прибыло 8 морских стрелковых бригад тихоокеанцев, амурцев, волгокаспийцев.
Изучая мемуары, воспоминания военных, документы той поры нередко встречаешь любопытные факты, которые достойны широкой публикации и оценки. Речь идет о некоторых военных операциях, которые явились прологом для знаменитого контрудара и разгрома немцев под Москвой.
По приказу Сталина первый ощутимый удар нанесла 27 ноября Конная группа генерала П. А. Белова под Каширой. Почему-то многие полководцы с пренебрежением относились к коннице, а под Москвой она показала себя великолепно. Как только гитлеровцы усиливали нажим с фронта, конники немедленно наносили удары по их тылам, громили вражеские штабы, взрывали склады, разрушали линии связи. В этот же день, 27 ноября, войска 49-й армии И. Г. Захаркина пошли в наступление под Серпуховом. Эти контрудары не только остановили врага, но и заставили его попятиться, а затем и оставить 8 населенных пунктов. Кроме того, части Красной Армии сильными контрударами начали отбрасывать врага на Сталиногорском и Клинском направлениях, были освобождены десятки населенных пунктов, захвачены крупные трофеи.
Нам, простым смертным, трудно возражать выдающемуся полководцу Жукову, когда он утверждает, что немцы к концу ноября сорок первого под Москвой полностью выдохлись и даже должны были отступить от нашей столицы. Однако таких документально подтвержденных данных в истории Отечественной войны нет. В ходе последнего наступления, в середине ноября, немецкие войска столкнулись с невиданным упорством Красной Армии с одной стороны, и суровой зимой — с другой, к чему они не были готовы. Но немцы не отказались от своей цели — овладеть Москвой. Это подтверждается выступлением Гитлера в конце ноября 1941 года и дневниками начальника германского генерального штаба Гальдера. Более того, 29 ноября 1941 года Гитлер объявил, что война в целом уже выиграна. Перед решающим наступлением немцы поставили задачу выкрасть Сталина. В ночь с 30 ноября на 1 декабря они высадили авиадесант на Воробьевых горах и в Нескучном саду — в четырех километрах от Кремля. Десант был немедленно уничтожен. Но этот случай в Великой Отечественной войне до сих пор хранили как сверхтайну за семью печатями.
Еще 2 декабря большие танковые группы немцев с автоматчиками предпринимали наступательные действия, выискивали слабые места, пытаясь пробить брешь в обороне Красной Армии. Но все попытки врага разбивались о стойкость героически обороняющихся бойцов. Крупная группировка противника силами до 9 пехотных и танковых дивизий нанесла удар на Волоколамском направлении, а затем — под Кубинкой. У Красной Армии под Москвой этого превосходства не было. Как пишет в своих мемуарах «Исполнение долга» генерал армии Г. И. Хетагуров — участник боев под Москвой: «Из показаний пленных мы знали, что гитлеровцы не настроены обороняться, а подтягивают силы для нового броска вперед. С этой целью к Рогачево выдвигалась 900-я моторизованная бригада СС. Нашего наступления немцы не ждали».
Чтобы обеспечить успех, необходимо хотя бы не менее чем полуторное превосходство над противником в силах и средствах — эта военная аксиома.
Как вспоминал генерал армии С. М. Штеменко: «Под Москвой операциями тогда командовал Жуков, и, несмотря на его неоднократные просьбы и мольбы, Сталин не дал ему ни одного батальона и сказал, чтобы он любой ценой продержался. Тогда мы считали, что Сталин допускает ошибку. В декабре месяце, когда немецкие войска были обескровлены, Сталин ввел эти войска в действие… Тогда мы только поняли, насколько Сталин велик не только в стратегии, но и в тактике».
Трудно представить, особенно военному человеку, что командующие фронтами — Западного, Калининского, Юго-Западного не знали, что Сталин накопил огромные резервы в их тылу. Почти 350 тысяч солдат и офицеров! Вечером 4 декабря он позвонит Жукову, Коневу и прикажет подготовиться к контрнаступлению.
В ночь с 5 на 6 декабря 1941 года было очень холодно, морозно, вьюга сбивала с ног. Сталин дождался нужного момента, дождался своего часа — он отдает приказ Калининскому фронту, немного позднее группам Западного и Юго-Западного фронтов начать контрнаступление. Свежие дальневосточные дивизии решительно пошли на прорыв. Танковые дивизии и бригады, оснащенные новыми машинами Т-34, вздымая вихри ринулись по заснеженным подмосковным полям. Из белой мглы перед гитлеровскими окопами неожиданно появились лыжные батальоны. Прекрасные стрелки, рожденные, что называется, на лыжах, хорошо обученные, они не просто сломили сопротивление немцев, но нанесли такой силы удар, что противник в считанные дни далеко откатился на запад.
В сводке за 5 декабря сообщалось, что бойцы армии Рокоссовского уничтожили более 10 тысяч солдат и офицеров, 139 танков, 22 самолета, 91 орудие и многое другое.
Красная Армия добилась успеха под Москвой в условиях, когда гитлеровские войска имели полное превосходство в танках и артиллерии. Под Москвой было разгромлено 38 немецких дивизий. В этой битве, Гитлер потерял в общей сложности более полумиллиона человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч автомашин и много другой техники. Немецкие войска оказались отброшены от Москвы в западном направлении где на 150, а где на 300 километров.
Внимательно читаю книгу — мемуары генерала Телегина «Не отдадим Москвы». Телегин был близким человеком для Жукова, но в книге, он практически не показал его роль в обороне Москвы. Зато Сталину отведена выдающаяся роль. В 1946 году Телегин с ведома вождя получил 25 лет тюрьмы. Генералу можно было выместить на него зло, но истина для него оказалась дороже личных обид.
В семидесятых годах сообщалось, что спасителем Отечества под Москвой оказывается был командир 76-й стрелковой дивизии генерал А. П. Белобородов.
Некий В. Резун (Суворов) пошёл ещё дальше. В книге «Тень победы» спасителем он называет Власова — командующего 20-й армии. Якобы вопреки командующему фронтом Жукову Власов провел блистательную операцию на рубеже реки Лама. Бывшему капитану Советской Армии Резуну известно, а может и не известно, что в 1941-1942 гг. наступательная операция даже в полосе одного полка согласовывалась не только на уровне командующего фронтом, но и Сталиным, настолько важна была даже мизерная победа. А здесь, впервые с начала войны, на прорыв пошла целая армия!?
Скупой на похвалу, Жуков хвалебную характеристику тогда писал не Власову, а Рокоссовскому. Резуну было выгодно изображать предателей народа героями. И себя — тоже. По Резуну, Рокоссовские, Говоровы были так себе: посредственности, а Жуковы — унтер — пришибеевы, зато — Власовы!!!
А Сталин? Он и вовсе здесь «сбоку припеку». Поручить бы тем, кто оскверняет имя Сталина, встретиться с живыми защитниками Москвы и пусть они зададут тем солдатам вопрос: «Так кто же отстоял Москву?» В те времена хорошо знали кто отстоял Москву.
Александр Иванович Вертинский в те годы написал стихи и музыку, исполнил их в Доме литераторов:
Он стоит, как серебряный тополь,
У Кремля принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь!
Сколько стоил ему Сталинград!
Будет помнить про годы былые И вовек не забудет Москва Как над картой военной России Побелела его голова.
Сталин прочел эти стихи, подумал и сказал:
— Написал их честный человек. Однако публиковать и ис поднять не надо.
И не публиковали и не исполняли. А жаль.
В.Ф. Седых
