Коля Бухарчик

Кого лучше встретить в лесу: Доброго волка или жестокого зайца?

(Вопросец от народа)

Февральскую революцию в России совершили не боль­шевики. На удивление всего мира, в дикой империи она осу­ществилась почти бескровно, можно сказать «тихо, мирно». Выждав месяц, другой и уловив, что кровью здесь и не пах­нет, Бронштейны, Радомысльские, Коганы стали массово прибывать из Америки, Европы, Скандинавии. Они тысячами плыли пароходами, ехали составами по железным дорогам, добирались автомобилями, спешили успеть занять руково­дящие кресла, определиться у кормушек. Только летом 1917 года их прибыло ни много ни мало 240 тысяч человек. И все они оказались «страдальцами» за народное дело. А когда со­вершилась Октябрьская революция, и тоже относительно без большой крови, осмелев, они и вовсе взяли власть на всех уровнях, начиная от правительства и кончая дальними уезда­ми и глухими волостями. Теперь каждый из них считал себя вождем, претендовал на исключительность. И многим из них было плевать на укрепление государства, на его целостность. Они не только выступали против Ленина, но и грызлись меж­ду собой за власть. Такое было во время Великой Французской революции, когда жирондисты и якобинцы уничтожали друг друга. И только Наполеон разом, решительно покончил с этой вакханалией. Сталин хорошо знал историю и понимал, что со­ветскому государству не будет перспективы до тех пор, пока многочисленные вожди, большие и маленькие будут трясти державу своими заговорами и оппозициями. То, что при Ле­нине существовала активная оппозиция, ставившая целью из­менение политического строя — в этом нет сомнения даже у оголтелых противников Сталина. Организованная массовая оппозиция во главе с Троцким сформировалась в начале 1923 года. Пожалуй, более ясно о планах оппозиции заявил позже, на процессе, один из активных участников антисоветского за­говора Сокольников: «…Мы понимали, что в своих программных установках нам надо возвращаться к капитализму и вы­ставлять программу капитализма потому, что тогда сможем опереться на некоторые слои в стране — создавать мелкокапи­талистическую среду, мелких торговцев, мелкую буржуазию». И далее: «Путь к власти лежал через постепенное восстанов­ление капиталистических элементов, которые бы вытеснили и, в известной мере, заменили элементы социалистические».

После смерти Ленина вождь оппозиции Троцкий решил действовать напролом и ускорить падение советской власти. Троцкий имел опыт разрушения властных структур, внесения хаоса и неразберихи. Когда-то историки преподносили нам, что 25 октября 1917 года был взят Зимний, банки, телеграф, мосты и другие жизненно важные объекты. На самом деле 25 октября был взят только Зимний, а остальное восставшие взяли еще 23 — 24 октября. Это осуществил Троцкий, создав небольшие группы красногвардейцев, которые сумели опе­ративно решить эту задачу. Троцкий решил повторить такую тактику в 1927 году. Но этот номер мог пройти при ком угодно, но только не при Сталине. Он пресек в корне эту троцкистскую «операцию». Как мы знаем, Сталин сумел перетащить на свою сторону большинство в ЦК, навязал дискуссию о выдворении Троцкого из страны и добился этого решения на Политбюро ВКП(б). Резко против голосовали Бухарин, Рыков, Томский. Надо иметь в виду, что тогда Сталин не обладал той властью, какую он имел позже. Бухарин поддерживал Троцкого… Но совпадали ли их взгляды? Так ли уж вожди оппозиции были едины и дружны в стремлении отобрать власть у Ленина, а по­том у Сталина? Нас интересуют взаимоотношения Троцкого и Бухарина. Известно, что эти революционные деятели впервые встретились в 1916 году в Америке, в эмиграции. В принципе на этот вопрос можно было бы и не отвечать, так как фигура политического эгоиста Троцкого была понятна. Он и не лице­мерил — он хотел один обладать всей властью в России. А вот ‘ * и кол ай Иванович…

Он относился к тому типу людей, о которых в народе го­ворили: «И хочется, и колется, и мама не велит». Троцкий гово­рил о Бухарине: «Свойство этого человека таково, что он всегда должен опираться на кого-нибудь, состоять при ком-либо, при­липнуть к кому-либо. Незаметно для себя подпадает под прямо противоположное влияние и начинает поносить своего идола с той же беззаветной восторженностью, с какой только что пре­возносил. Я никогда не брал Бухарина слишком всерьез». Троц­кий называл его «Коля — Балаболка». В середине тридцатых годов один из открытых врагов Сталина член ЦК Рютин так отозвался о Бухарине: «…как политический вождь ниже всякой критики… умный, но недальновидный. …Легко впадающий в панику, не умеющий руководить массами и сам нуждающийся в руководстве». Николаю Ивановичу хотелось изменить строй, но остаться в истории революционером — социалистом. Троц­кого выгнали из страны и все руководство право-троцкисткой оппозицией полностью перешло к Бухарину.

В чем же были разногласия между Бухариным и ЦК пар­тии? Еще накануне революции, на VI съезде, он настойчиво убеждал большевиков, что крестьянство настроено оборон­чески, и не пойдет за рабочим классом, что делало неосущест­вимым революцию в России. Он был противником включения в Программу партии такого понятия как «мелкотоварное про­изводство», что отталкивало середняка от Советской власти.

Вместе с Троцким он призывал к дальнейшему проведе­нию политики военного коммунизма, чем настраивал середня­ка против советской власти. И в тоже время он провозглашает лозунг «Обогащайтесь!» Но уже в феврале 1930 года Бухарин в передовой статье «Правды» заявляет: «С кулаком нужно разго­варивать языком свинца». В своей книге «Экономика переход­ного периода» (1920 г.) Бухарин писал: «Расстрелы являются од­ной из форм становления коммунистического общества», «без расстрелов нам коммунизма не построить». Обобщая, он назвал расстрелы «методом выработки коммунистического человечес­тва из человеческого материала капиталистической эпохи».

Этот «прекраснодушный интеллигент» почему-то па­тологически ненавидел русские таланты. У него была лютая ненависть к великому русскому поэту Сергею Есенину. Бухарчик организовал невиданную травлю поэта. Как писал много позже В. Н. Емельянов: «…эта масонская сволочь, подручные которого сначала проломили лоб С. Есенину, а потом повеси­ли его труп на чердаке, малюет нашего гения, а за одно и наш «национальный характер», который претит безродной космополитической натуре Бухарина».

Бухаринцы постоянно преследовали талантливого Булга­кова. И Сталину пришлось активно его защищать. Писатель был на грани самоубийства, он пишет письмо Правительству СССР: «Ныне я уничтожен». О письме сообщили Сталину, он сразу же звонит Булгакову. «Мы вам поможем, может быть Вы хотите выехать за границу? Наверное мы Вам надоели?»

Растерянный писатель отвечает, что не может жить вне родины.

« — Я тоже так думаю. — отвечает Сталин, — Вы же хотите работать в Художественном театре?»

« — Да, я хотел бы…»

На следующий день он уже работал в театре. А вскоре на стол начальника ОГПУ легла собранная в интеллигентских кругах информация. В ней говорилось:

«Такое впечатление, словно прорвалась плотина и все вдруг увидали подлинное лицо тов. Сталина. Ведь не было, кажется, имени, вокруг которого не сплелось бы больше всего злобы, ненависти, мнений как об озверелом тупом фанатике, который ведет к гибели страну, которого считают виновником всех наших несчастий, недостатков, разрухи и т.п., как о ка­ком-то кровожадном существе, сидящем за стенами Кремля. Сейчас разговор:

— А ведь Сталин действительно крупный человек. Прос­той, доступный… Никогда не было никакой кичливости.

А главное, говорят о том, что Сталин совсем ни при чем в разрухе. Он ведет правильную линию, но кругом него сво­лочь. Эта сволочь и затравила Булгакова, одного из самых та­лантливых советских писателей. На травле Булгакова делали карьеру разные литературные негодяи, и теперь Сталин дал им щелчок по носу. Нужно сказать, что популярность Сталина приняла просто необычайную форму. О нем говорят тепло и любовно, пересказывая на разные лады легендарную историю с письмом Булгакова…»

Но вернемся к «Любимцу партии».

Бухарин настойчиво пропагандировал войну с Германи­ей, что в то время привело бы страну к гибели. В отличие от Сталина, он не понимал главного: исторической необходимос­ти ускорения в наращивании экономической мощи, быстрей­шей индустриализации страны, что империалисты в любую минуту готовы покончить с советским строем. Не понимал или не хотел понимать?

Бухарин знал слабые, больные места молодого государс­тва. Понимая, что время идет на пользу крепнущего союзного государства, он, в первую очередь, всеми силами стремился навязать в союзных республиках мысль об их суверенитетах и это была благодатная почва для националистов. «Лучший теоретик партии» Бухарин с присущим ему словесным, ар­тистичным блеском хотел протащить формулировку о сувере­нитете в Конституцию. Номер не прошел. Сталин прекрасно понимал, чем это кончится для многонациональной страны. Не зря он прошел хорошую школу, будучи наркомом по наци­ональным вопросам.

Умный Бухарин понял, что действовать открыто, нахра­писто, как действовал Лейба Давыдович, становиться опасно. Оппозиция уходит в подполье, но ее активность не только не снижается, а наоборот — увеличивается. Нет, не безобидную кучку болтунов возглавил Николай Иванович Бухарин, а хо­рошо мобилизованную, идейно-сплоченную разветвленную организацию. Опыт такой борьбы у них был с царских времен. Но теперь было намного проще — всё было в их руках: власть, деньги, связи, карающие органы и т.д.

Ленин ещё в 1918 году говорил, что Бухарин далеко обог­нал Троцкого и его ошибки «во сто раз более крупнее, чем все ошибки Троцкого вместе взятые», «Николай Иванович дья­вольски неустойчив в политике». Тогда же, Бухарин готовил заговор против главы Советского государства. И он сам, доб­ровольно потом подтвердит это на процессе. Молотов, вспо­миная о Бухарине, говорил, что это был идейный боец, и он погиб за свою идею, «но был опасный в политике. В жизни шел на очень крайние меры. Не могу сказать, что это доказано полностью, по крайней мере для меня, но он вступил в заговор с эсерами для убийства Ленина. Был за то, чтоб арестовать Ле­нина. А тогда, когда шла стенка на стенку, была такая острота, что Ленина бы казнили».

Возглавлявший правую оппозицию, Н. Бухарин всю свою энергию направил против линии проводимой Сталиным, он говорил: «У самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми». Но, чувствуя, что надо держать ответ, он вдруг спохватился: «Только дурак (или изменник) не понимает, что за львиные прыжки сделала страна, вдохновляемая и направ­ляемая железной рукой Сталина!»

Когда Бухарина арестовали, он не стал запираться: слиш­ком неопровержимы были улики, доказательства. 13 марта 1938 года он обратился в Президиум Верховного Совета СССР с прошением о помиловании. Бухарин писал: «Прошу Прези­диум Верховного Совета СССР о помиловании. Я считаю при­говор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления против социалистической родины, ее народа, партии, правительства. У меня в душе нет ни еди­ного слова протеста. За мои преступления меня нужно было расстрелять десять раз. Пролетарский суд вынес решение, ко­торое я заслужил своей преступной деятельностью, и я готов нести заслуженную кару и умереть, окруженный справедли­вым негодованием, ненавистью и презрением великого герои­ческого народа СССР, которому я так подло изменил…

Я передумал все вопросы, начиная со своих теоретичес­ких ошибок, которые лежали лично для меня в основе сперва уклонов, а потом все более страшных преступлений… Могу­чая страна и правительство произвели генеральную чистку. Контрреволюция раздавлена и обезврежена…

Я рад, что власть пролетариата разгромила все то пре­ступное, что видело во мне своего лидера и лидером чего я действительно был.

Я твердо уверен: пройдут годы, будут перейдены вели­кие исторические рубежи под водительством Сталина, и вы не будете сетовать на акт милосердия и пощады, о котором я вас прошу. Я постараюсь всеми силами доказать вам, что этот жест пролетарского великодушия был оправдан».

Так кто же он, преемник неистового Льва Троцкого? Буха­рин Николай Иванович, 1888 года рождения, русский, родился в Москве в семье учителя гимназии. Он закончил два курса Московского университета и был, со слов самого Бухарина, исключен за революционную деятельность. Он сообщает, что вступил в партию большевиков в 1906 году, но доказательств этому нет. Тот, кто знает историю этого времени, тот может документально подтвердит, что 1906 — 1910 г.г. были пиком реакции, и партия большевиков по своей численности тогда резко сократилась. Допустим, что Бухарин геройский парень, фанатичный 18-летний революционер и он вступил в партию, стал юридически большевиком. Здесь можно соглашаться с собственноручно написанной Бухариным биографией, можно и не соглашаться. И от этого никому ни холодно, ни жарко. Но вот есть доказательные факты, что юный революционер несколько раз арестовывался и после ареста почему-то сразу освобождался. Историкам известно, что царская охранка за красивые глазки едва ли бы освобождала революционера из- под стражи. Последний раз Бухарин был арестован в 1910 году и сослан в Онегу, однако он сразу, без всяких затруднений бежит за границу, в Австрию. Но здесь в биографии Николая Ивановича возник неожиданный поворот: австрийская поли­ция арестовала его и обвинила в шпионаже в пользу России. Бухарина высылают в Швейцарию. Такое тогда в ряде стран Европы практиковалось. В 1915 году он проживает в Швеции, потом в Норвегии, Дании, затем уезжает в Америку, где встре­чается со многими будущими вершителями судеб в России. И когда после Февральской революции они массово хлыну­ли в Россию, в основном через Европу, Николай Николаевич почему-то махнул на Родину иным путем — через Японию. Много позже в деле Бухарина появилась справка, где сообща­лось, что он, возвращаясь в 1917 году из Америки, задержался в Японии, был арестован в публичном доме за то, что в не­трезвом состоянии участвовал в драке. А еще за изнасилова­ние несовершеннолетней ему грозила смертная казнь. Однако японская разведка смекнула, что арестованный явно поменяет смертный приговор на согласие работать на Японию. Сделка состоялась.

Эти данные получены из архивов японской разведки. Их могла заполучить только личная разведка Сталина, в обязан­ность которой входило добывать за рубежом сведения о го­сударственных деятелях интересующих Сталина. Таким об­разом, он имел подробные сведения о закулисной личной и политической жизни многих лидеров государств. О ней мы поговорим позже. Потом, на процессе, Николай Иванович при­знает факт его вербовки японской разведкой, но будет отри­цать, что он на нее работал. Думаю, что так оно и было. Была еще одна любопытная информация, видимо, добытая тем же путем. В 1917 году Бухарин был связан со спецслужбой США и, получив задание, был направлен в Россию. На процессе он отрицал, что передавал какие-либо данные в Америку. И это тоже может быть. После революции Бухарин не был особенно заметен. Многие видные большевики знали, что Ленин к Бу­харину относился несерьезно, и откровенно иронично. Он разочаровался в будущем «любимце партии» еще в эмиграции, во время первой встречи. В течение двух часов Ленин терпе­ливо слушал путанные рассуждения Бухарина по проблемам государственного строительства, по ряду других теоретичес­ких и политических вопросов, который показал полное незна­ние марксизма. Проводив гостя, Ленин обращаясь к Крупской, иронично улыбаясь, сказал: «Какой удивительный человек! Убежден, что он гениальный теоретик и политик. Вот уж по­истине, чем меньше и малограмотнее человек, тем больше у него самомнения». С тех времен Ленин не принимал у себя Бухарина. Похоже на то, что сказанное Лениным «любимец партии» было просто насмешкой. Только с 1924 года, то есть после смерти Ленина, Бухарин стал что-то значить.

Сталина обвиняют в преступном лицемерии по отноше­нию к своим соратникам, и тем, из высшего эшелона власти, кто стал якобы жертвой его вероломной политики. В частнос­ти, это касается отношений Сталина и Бухарина. Но факты свидетельствуют об обратном. В отличие от Ленина, не вос­принимавшего всерьез Бухарина, Сталин вначале считал его грамотным марксистом и искал с ним дружбы. И, видимо, не из любви к нему, а чисто из практических соображений. Он не раз искренне становился на сторону Бухарина, когда Зиновьев и Каменев критиковали его. Сталин ввел его в состав Поли­тбюро. Более того, он предложил семье Бухарина переехать на постоянное место жительства на свою дачу в Зубалово. Труд­но сейчас представить и поверить, что Сталин, уже будучи властителем огромной империи, выходит запросто на улицу, вылавливает бричку с кучером, садится, и… «Гони ямщик к вокзалу!». Как вспоминала Эсфирь Исаевна — жена Бухарина, они сойдя с поезда, были удивлены, когда узнали, что Сталин один, без какого-либо сопровождения, встречал ее с дочерью на перроне. Потом посадил их в старый тарантас и покатил к себе, в Зубалово. Был он очень радушный и счастливый отто­го, что Бухарины согласились проживать рядом с его семьей. Этому очень способствовала жена Сталина — Надежда Серге­евна Аллилуева. Некоторые историки, в частности В. Кандыба, утверждают, что между Н. Аллилуевой и Н. Бухариным был роман. Однако никаких других источников, подтверждающих этот факт, не имеется. Внешне отношения Сталина и Бухари­на были дружескими и приятельскими — даже в присутствии других лиц они обращались на ты и по имени. Но на самом деле одна сторона вела двойную игру, постоянно лицемерила — это был Бухарин.

Конечно же, Сталин видел, что Бухарина бросало, что называется в крайности — от теории и практики «военного коммунизма» до возвращения к капитализму, что он был про­тивник как быстрой индустриализации, так и форсирования коллективизации. «С колхозами дело не выйдет» — говорил он. В свою очередь Сталин доказывал ему, что в других ус­ловиях эволюционный путь преобразования деревни мог бы быть идеальным, но только не в это время. Пропагандировать бухаринские идеи, значило погубить страну. И вновь Сталин по-дружески беседовал с Николаем Ивановичем, убеждал, что надо идти в одной упряжке. Бухарин соглашался, и даже 2 июня 1928 года написал Сталину письмо где заверяет, что «… драться не буду и не хочу… Готов уйти куда угодно без всяких драк, без всякого шума и без всякой борьбы». Но уже 11 июля 1928 года Бухарин встречается с Каменевым и Сокольниковым и обсуждает формы и методы борьбы против Сталина. Мало того, что Бухарин стал публично выступать против линии ЦК, противодействовать Сталину, но и стал объединять вокруг себя всех недовольных и особенно троцкистов. Правобухаринцы обосновались в Институте Красной профессуры, и встре­чались постоянно на квартире у Постышева. Лично Бухарин очень часто приглашал на квартиру к Постышеву слушателей Института Красной профессуры, где он насаждал свои воз­зрения. И Сталину ничего не оставалось, как жестко повести борьбу с Бухариным и его соратниками.

Бухарин очень быстро, на ходу перестраивается, откре­щивается от своих недавних соратников. Вот что он пишет Во­рошилову после процесса над Зиновьевым, Каменевым и их со­ратниками: «…Что расстреляли собак — страшно рад. Троцкий процессом убит политически, и это скоро станет совершенно ясным. Если к моменту войны буду жив — буду проситься на драку (не красно словцо), и ты тогда мне окажи последнюю эту услугу и устрой в армию хоть рядовым (даже если каменевская отравленная пуля поразит меня)».

В отличие от Сталина, не только Бухарин, но и его сорат­ники не имели твердых взглядов и принципов. «Во имя пар­тии, — говорил Пятаков, — можно и должно в 24 часа изменить все свои убеждения и заставить себя считать белое черным». В прошлом Пятаков начал свою политическую карьеру как анархист.

Когда Сталин убедился во враждебной деятельности Яго­ды, он дает указание опечатать все архивы НКВД, помещения наркома, его личные сейфы. Кто мог ожидать опалу всесиль­ного Ягоды? А в сейфах хранились списки людей, активно бо­ровшихся с советской властью. Здесь же был секретный архив Бухарина. Любопытно, что «любимец партии» хранил всякую «компру» на своих соратников — Иванова — руководителя Се­веро-Кавказского крайкома партии, Зубарева — Председателя Центросоюза страны, Зеленского — секретаря московского ко­митета партии и других. Личные дела из архивов царской ох­ранки свидетельствовали, что эти лица до революции были провокаторами.

Николай Иванович был непоследовательным не только в политике, чему он казалось посвятил свою жизнь, но и не постоянным в личной жизни, что никак не могло быть при­мером для подрастающей большевистской поросли. Женился Николай Иванович на красавице еврейке по имени Эсфирь. Это была отважная девушка. По заданию партии, она вывезла из занятого деникинцами Екатеринослава очень важные доку­менты и доставила их в Москву. В 1924 у них родилась дочь Светлана.

Эсфирь Бухарина была одной из первых женщин в СССР, защитившая диссертацию доктора экономики. Когда Светла­не было пять лет, Бухарин оставил семью. Эсфирь Исаевне и Светлане пришлось хлебнуть горюшка: аресты, тюрьмы, ла­геря. Недолго Николай Иванович ходил бобылем. Он женился на женщине, которая якобы «навязалась» Бухарину случайно. Любовь длилась полтора года и Николай Иванович оставляет ее, считая что жена сотрудничает с органами ОГПУ. Вскоре он женится на несовершеннолетней Анне Лариной. Она была на 25 лет моложе своего солидного мужа. Отец Анны (настоящее имя и фамилия Михаил Лурье) был профессиональным рево­люционером — меньшевиком, умер в 1932 году. У них родился мальчик Юра, ему еще не было и годика, когда арестовали его отца — Бухарина. С этого времени и для этой семьи наступи­ли тяжкие времена. Мальчик был отдан в детдом, а мать была отправлена в лагеря. После ареста Анны ее допрашивал… сын Якова Свердлова Андрей, с которым она росла, играла в де­тстве. Ее допрашивал не друг детства, а следователь — чопор­ный, холеный, высокомерный, сделавший вид, что не знает Анну. Но назавтра он снизошел — разрешил ей позвонить и узнать о судьбе сына. Николай Иванович долго скрывал, что у него была первой женой двоюродная сестра — Надежда Луки­на. Еще в первый год совместной жизни она переболела грип­пом, осложнение от которого превратило ее в инвалида.

Вот такой непредвзятый и далеко не полный портрет «любимца партии» — Коли Бухарчика.

В.Ф. Седых