В своем образчике несусветной ахинеи «Ледокол», перебежчик Резун-Суворов пишет, что Сталин почти от рождения мечтал совершить прыжок в Европу и обмыть московскую пыль своих сапог в Гибралтаре. И если бы Гитлер не упредил, то Сталин напал бы на Германию. Но на это есть однозначная реакция военных историков: Чепуха! Бред! (Коллектив суперинтеллектуалов, засевших в издательстве «Новое время» штампует подобные книги несчетно).
Все военные, с кем приходилось говорить по поводу утверждений Резуна о планах нападения на Европу, отвергали само наличие этой идеи. Но боевые генералы и полковники сожалели, что не было превентивного удара со стороны СССР. «Оплошал товарищ Сталин, — говорили они, — надо было еще весной сорок первого долбануть Гитлера!».
Мог ли Сталин в 1941 году нанести превентивный удар? В нашем распоряжении есть данные: на 1 июня 1941 года запас мин был всего на 15 дней ведения боя войны. А запас 37 мм. зенитных снарядов всего на 5 дней. Минимальными были объемы горючесмазочных материалов. О каком превентивном ударе могла идти речь? Молотов вспоминал, что на равных с Гитлером Сталин мог воевать только в 1943 году.
Никакого плана нападения в природе не было. Если бы Сталин на это решился, то он потерпел бы сокрушительное поражение. И первые выступили бы против СССР — США, Англия, Франция. Естественно, на острие удара была отмобилизованная фашистская Германия. Да только ли эти страны могли объединиться? Против Сталина выступил бы весь капиталистический мир. А вот то, что Сталин в 1940-41 г.г. готовился к отражению нападения на страну, то в этом сомнения нет. Но к 1943 году такой наступательный план мог быть. К тому времени СССР сумел бы сокрушить любое государство, любую армию.
В конце марта 1941 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР дали указание Генеральному штабу разработать план обороны государственной границы на 170 дивизий и свыше половины наличных танков, самолетов и орудий. Уже в начале июня военкоматы призвали в воинские части 800 тысяч приписного состава. Корпуса и дивизии стали продвигаться к границе, ускорилось строительство укрепрайонов и фронтовых командных пунктов. На начало войны под ружьем в СССР стояла армия в 5 млн. человек. Сталин понимал, что впереди придется воевать с фашисткой Германией, и он старался лишить ее жизненно необходимых источников снабжения, особенно в Румынии. 18 мая 1942 года Гитлер говорил, что Сталин не мог удовлетвориться только Бессарабией, и если бы он, Гитлер, не напал на русских, то этой весной Советы могли взять румынские нефтеносные районы. «Они бы задушили нас, — сказал Гитлер, — ибо мы бы остались без источников горючего».
27 июля 1942 года в вечернем застолье Гитлер более детально остановился на этой теме: «При нападении на Финляндию зимой 1939/ 40 года, — говорил он, — у них не было иной цели, кроме как создать на побережье Балтийского моря военные базы и использовать их затем против нас. Летом 1941 года они намеривались нанести сокрушительное поражение Румынии, ибо это была единственная страна, кроме России, которая поставляла нам нефть. Однако осуществлению их коварных планов на первых порах помешало быстрое окончание войны на Западе, а после блицкрига на Балканах и капитуляции Югославии им пришлось окончательно отказаться от них. Поэтому они так внезапно сняли маску, и, пока Сталин обнимал нашего посла, приговаривая: «Мы всегда будем друзьями», уже завершились советско-английские переговоры о заключении союза против нас, одним из участников которых был мистер Криппс. Если Черчилль — шакал, то Сталин — тигр».
Чтобы предупредить продвижение Красной Армии вслед за Бесарабией и Северной Буковиной в нефтеносный район Румынии, Гитлер в соответствии с решением Венского третейского суда от 30 августа 1940 года предоставил румынам гарантии территориальной целостности и направил туда военную миссию и контингент так называемых «учебных войск».
В свою очередь, весной 1941 года Сталин направляет на советско-румынскую границу 9-й и 14-й стрелковые корпуса Красной Армии, хорошо обученные, отлично вооруженные. Уже в первые дни войны они форсировали Дунай и контратаковали противника. И успешно.
Зная о решении вермахта начать войну против СССР, Сталин 13 мая 1941 года дает указание на выдвижение в западные приграничные районы 16, 19, 21, 22-й армий. За три недели до войны было призвано 800 тысяч запасников, благодаря чему были укомплектованы двадцать одна дивизия. Потом немец — генерал Гальдер в своем дневнике отметит: «К началу войны мы имели против себя 200 дивизий» (Красной Армии — В.С.). Сталин практически готовился к отражению врага, но нередко среди военных было и благодушие.
В начале июня 1941 года Сталин посылает Мерецкова проверить готовность западных военных округов на случай вторжения немцев в пределы страны. Во время проверки Мерецков объявил боевую тревогу авиации Западного округа. В этот момент на аэродром садится немецкий самолет.
В чем дело? — спрашивает Мерецков командующего округом.
— Мы вместе с наркомом гражданской авиации разрешили — отвечает Павлов.
— Это же безобразие! — обратился Мерецков к командующему авиацией округа Кобцу. — А если начнется война, ваша авиация не выйдет из под удара, что будете делать?
— Застрелюсь! — ответил генерал шутя.
Через несколько дней эта шутка обернется для Кобца роковой действительностью. Мерецков обо всем увиденном доложил Сталину. И руководитель страны сразу реагирует, он звонит Павлову, предупреждает его. Павлов принимает к сведению. П. К. Пономаренко (в 1941 году был Первым секретарем ЦК партии Белоруссии — В. С.) рассказывал, что он за несколько дней до вражеского вторжения поехал в штаб округа к Павлову и предупредил его о полученных сообщениях чрезвычайно тревожного характера. На это Павлов ответил, что он в курсе дела, но перемещать войска к границе не будет, так как «такие действия Генштаб запретил. Они признаны самочинными и могут спровоцировать войну…»
Из всех проверенных округов, только Одесский был готов встретить врага. 11-12 мая 1941 года в штабах дивизий и корпусов военного округа прошли совещания с командным и политическим составом, где прямо было сказано, что с 22- 28 июня Германия начнет военные действия. В частности, командир 44-й танковой дивизии В.П. Крылов собрал в Тарутино (тогда — Измаильская область — В. С.) сержантский состав и четко сообщил: «С 22 по 28 июня начнется война. Против нашей дивизии на той стороне реки Прут стоит немецкая дивизия полковника Гофмеера».
Командующий Одесского округа за несколько дней до начала войны передислоцировал все самолеты на запасные аэродромы и они нисколько не пострадали от налетов немецкой авиации.
Это в западных округах. А в восточных, знали ли там, что вот-вот начнется война?
Подполковник в отставке А. Титов из г. Бобруйска делился воспоминаниями: «В японских газетах появилось сообщение о том, что части Красной Армии перебрасываются с Дальнего Востока на Запад. В опровержении ТАСС сообщалось, что это не соответствует действительности. А в действительности нам доставили фанеры в достаточном количестве, и мы на каждый танк и другую боевую технику делали фанерные ящики без днища и крыши. При погрузке танков на платформы мы закрепляли танки, ставили фанерные ящики, накрывали танковым брезентом, и получался на платформе большой прямоугольник. Так мы тренировались всю зиму и часть весны 1941 года. В конце апреля всех офицеров собрали в Доме Красной Армии. Перед нами выступил командир 17-й танковой дивизии полковник Корчагин, который заявил: «Товарищи командиры, мы с вами едем в длительную правительственную командировку, куда и на сколько — я не знаю. Семьи к вам приехать не смогут, адрес ваш будет — полевая почта. Вы не сможете сообщить семьям, где находитесь, так как военная цензура зачеркнет все лишнее. Поэтому, чтобы семьи не волновались и не остались без денег, оставьте им денежные аттестаты».
1 мая мы погрузили танки, все установки и закрепили как положено, эшелон отправился в путь. Так началось наше передвижение на запад. На станции Иркутск нас задержали минут на 30-40, и за это время туда прибыло 9 таких эшелонов. Это двигалась на запад вся 16-я армия. Где то между станциями Тайшет и Зима наш эшелон остановили для принятия пищи. И откуда только взялись люди, как из под земли выросли женщины, дети, которые с плачем разыскивали близких и родных. Они причитали: «Родненькие, вы едете на войну!»
Вот так, даже граждане, простые люди знали, что скоро будет война. За день до ее начала нарком обороны Тимошенко вызвал к себе Мерецкова:
— Возможно, завтра начнется война! — сказал он, — Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе, — приказал маршал.
«Как мне сообщили, — пишет Мерецков в своей книге «На службе народу», — перед моим приездом в Ленинград из Наркомата обороны в штаб округа поступила директива о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным началом войны. За истекшее время соединения, части и подразделения округа стали подтягиваться ближе к государственной границе и занимать укрепленные районы, но делали это медленно…»
Уже какой раз смотрю фильм по роману К. Симонова «Живые и мертвые». И книга и фильм мне очень нравились своей суровой правдой. Не придуманная, а именно такая реальная война запомнилась мне из рассказов воевавших солдат и офицеров. Конечно, есть в фильме издержки. Эмоциональный эпизод: старый рабочий (артист Эраст Гарин) восклицает: «Что это за внезапность?! А что же товарищ Сталин? Где он был?» Известный писатель дал понять, что для Сталина война была полной неожиданностью. Позже Симонов, изучая роль Сталина во второй мировой войне, соберет немало свидетельств, исключающих пресловутую внезапность. Есть, на мой взгляд, относительно скрытый, но убедительный довод в пользу информированности Сталина о сроках нападения на СССР со стороны фашистской Германии. Если бы вторжение немцев было неожиданным для Сталина, то, зная вождя, его жертвой мог стать прежде всего тот, кто должен был следить за Гитлером. Этим незримым надзирателем был начальник Главразведупра Красной Армии генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Но сначала войны генерал назначается… командармом, а потом и командующим фронтом.
Между прочим, версию о внезапности нападения высказал никто иной, как сам Сталин. Таким образом, он публично объяснял причины отступления Красной Армии в первые месяцы войны в приказе от 23 февраля 1942 года.
Это «оправдание», после смерти вождя, обернется против него.
В.Ф. Седых
