Ладно, Ли Лэннинг американец, человек из-за океана, к тому же не в ладу с военной историей, теорией, с логикой… Обратимся к нашей, русской истории.
Ему очень хотелось их всех, гамузом, заполучить в свой лагерь и, диктовать клевету, порочить, порочить Сталина.
«Иван Степанович, дорогой! — обращается Никита Хрущев к маршалу Коневу, — ты пострадал в сорок первом от Сталина — выступи, осуди… какой он к черту полководец…
— Нет, товарищ Хрущев! Сталин действительно был полководец…» — возразил маршал.
Никита Сергеевич вызывает к себе маршала Гречко. И с той же просьбой.
«- Нет! Сталин был великий деятель и великий полководец!» — ответил Гречко, недобро оглядывая Хрущева с высоты своего огромного роста.
Попробовал Хрущев склонить авторитетного маршала Захарова. Ну, а этот, известен среди генералитета своей прямотой и грубостью. И послал он Никиту Сергеевича… Но маршал Захаров поплатился за это своей должностью.
«Ну уж Рокоссовский?! Это будет звучать: народный герой, любимец армии, сам пострадал. Этот врежет диктатору», — потирал руки «верный ленинец». Но, не тут-то было.
— Ну что вы, Никита Сергеевич! — Знаменитый полководец был как всегда вежлив. Он иронически улыбнулся. — Как можно говорить о бездарности Сталина, если ему нет равных лидеров государств?! А уж победили мы благодаря таланту Сталина. Нет, товарищ Сталин для меня святой!» Интеллигентный Рокоссовский развел руками, давая понять, что разговор на эту тему закончен. На другой день он был снят с должности заместителя министра обороны.
Состоялся разговор с бывшим начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. Александр Михайлович сразу охладил пыл Хрущева
— Сталин великий государственный деятель и великий полководец! — резко отпарировал маршал.
Василевский писал: «…Хорошие отношения были у меня с Н. С. Хрущевым и в первые послевоенные годы. Но они резко изменились после того, как я не поддержал его высказывания о том, что И. В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий. Я до сих пор не могу понять, как он мог это утверждать. Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом Военного совета ряда фронтов, Н. С. Хрущев не мог не знать, как был высок авторитет Ставки и Сталина в вопросах ведения военных действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооруженной борьбой».
На одном из совещаний в Кремле Хрущев заявил: «Здесь присутствует начальник Генерального штаба Соколовский, он подтвердит, что Сталин не разбирался в военных вопросах. Правильно я говорю?» «Никак нет, Никита Сергеевич! — четко ответил Маршал Советского Союза В. Соколовский. И он был тоже освобожден от занимаемой должности.
Хрущеву казалось, что Жуков будет ему обязан за пост министра обороны, но маршал был краток: «Мы Сталина и мизинца не стоим!» Ах так! Да еще отказал подписать представление на сына Леонида к званию Героя?!
Во время поездки Жукова в Югославию Хрущев освободил его от обязанностей министра обороны, предварительно поставив вопрос на Пленуме ЦК «О культе личности Жукова и его склонности к авантюризму, открывающему путь к бонапартизму».
В своих «Воспоминаниях» Хрущев называет этих маршалов «хамелеонами». Но позвольте, люди добрые, тот, кто не поступился правдой, своей офицерской честью и — «хамелеоны»? А кто же тогда Никита Хрущев, лизавший Сталину…, состоявший при нем шутом гороховым? Это он на каждом углу кричал: «Сталин наш батько!» «Сталин — гений!» Наполеон о таких говорил: «Искусные льстецы обычно не менее искусные клеветники». А когда умер вождь, Хрущев стал называть Сталина не иначе как палачом и самодуром.
После смерти Сталина генералы могли бы выставить свои заслуги и поярче, могли бы и преуменьшить заслуги Верховного. Но правда для них была дороже хрущевских подачек. Даже те, кто действительно пострадал в те годы: Рокоссовский, Мерецков, Кузнецов, Горбатов, Богданов, Холостяков и другие, воспитанные в лучших традициях русской армии, где всегда ценилась офицерская честь и порядочность, сказали честно: «Сталин выигрывал войны, а мы, генералы и маршалы, по его приказу выигрывали сражения».
После войны практически все командующие фронтами и армиями, за исключением Тимошенко и Говорова, издали свои воспоминания. Все они признавали Сталина не просто полководцем, а великим полководцем. В процессе повествования мы не раз сошлемся на авторитеты нашей военной истории. Но самый главный авторитет — это народ. Может нынешнее поколение не знает о роли Сталина в войне, но фронтовики не дают в обиду своего Верховного Главнокомандующего.
На ум приходит пример с Наполеоном. В военном отношении Бонапарт был гений, но он проиграл несколько сражений, довел Францию до гибели. А попробуйте французу высказать сомнения в адрес Наполеона.
Любопытно, что Сталин не считал себя полководцем войны, своим маршалам он говорил: «Я не полководец — я политик».
Действительно, а может наши генералы и маршалы были пристрастны к имени Сталина, может быть его мистическое влияние было так велико, что вопреки истине они кривили душой, превознося своего Верховного Главнокомандующего?
В.Ф. Седых
