Как известно, в анекдотах есть доля правды. А в этом анекдоте — вся правда.
Он появился после Тегеранской конференции 1943 года, на которой Рузвельт и Черчилль испытали сильное давление Сталина по вопросу открытия второго фронта.
Утром Черчилль перед очередным заседанием говорит:
— Мне сегодня приснилось, что я стал властелином мира!
— А мне приснилось, — сказал Рузвельт, что я стал властелином вселенной. А вам что снилось, маршал Сталин?
— А мне приснилось, — неторопливо ответил Сталин, — что я не утвердил ни вас, господин Черчилль, ни вас, господин Рузвельт.
Сталин, представляя великое государство, знал себе цену. Накануне Ялтинской конференции он не встречал ни Черчилля, ни Рузвельта. Американец и англичанин этим были недовольны. Сталин дал им понять, что в трудные для нас времена они не открыли второй фронт, а теперь Советский Союз не особенно нуждается в их помощи. Наоборот: мы выручали в Арденнах застрявший там корпус фельдмаршала Монтгомери, и преждевременным форсированием Одера оттянули на себя немецкие дивизии.
Вот как описывает адмирал Кузнецов Ялтинскую встречу: «Поражало спокойствие Сталина. В самые жаркие моменты спора, когда Черчилль не мог усидеть на месте, Сталин оставался сдержанным и невозмутимым, говорил ровным голосом, как всегда взвешивая каждое слово. И выходил из спора победителем. Его железная логика сокрушала все хитросплетения оппонента».
Но ради спасения государства, он пожертвовал своими большевистскими принципами — пошел на сближение с Черчиллем, Рузвельтом и другими лидерами буржуазных государств.
Но еще было далеко до многих контактов на высшем уровне, а со Сталиным встретились их посланники, в частности, личный представитель Президента США Гарри Гопкинс. Это был самый страшный период войны — июль 1941 года. Советский руководитель произвел на него неизгладимое впечатление. «Сталин ни разу не повторился, — писал позднее Гопкинс. — Он говорил метко и прямо… Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной машиной. Его вопросы были ясными, краткими и прямыми… Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, словно им обдуманы много лет назад».
Затем была встреча с Черчиллем. Два великих деятеля XX века — понимали друг друга, с разницей, что советский лидер подавлял импульсивного коллегу своей логикой, уверенностью в победе над врагом. Взаимопонимание было полное. Черчилль всем своим огромным существом ощущал превосходство Сталина. Под влиянием русско-армянского коньяка (гость восхитился им) Черчилль рассказывал Сталину некоторые истории. С вдохновением поведал советскому вождю, как его восторженно встречал итальянский народ.
«Господин Черчилль, та же толпа так же восторженно встречала и славила Муссолини…» — иронично заметил Сталин. Это замечание быстро охладило пыл английского премьера, он насупился и долго молчал. Но знаменитый англичанин отдал должное русскому руководителю. Когда в Тегеране, по поручению короля Англии, Черчилль вручал Сталину меч Сталинграда, он сказал: «Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звание «Сталин Великий». Русский лидер к таким комплиментам относился спокойно. Он был равнодушен при встрече с Черчиллем в Москве в 1942 году, когда тот начал разговор со слов: «Я прибыл в Кремль и впервые встретился с великим революционным вождем и мудрым русским деятелем и воином».
Для истории сохранилась знаменитая речь в Палате Лордов Англии выдающегося государственного деятеля XX века Уинстона Черчилля, посвященная 80-летию со дня рождения И. В. Сталина. Вот отрывок из той речи:
«Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний Россию возглавлял гений и непоколебимый полководец И. В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующий нашему жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии и несгибаемой силы воли: резким, жестоким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в Английском парламенте, не мог ничего противопоставить.
Сталин, прежде всего, обладал большим чувством юмора, сарказма, а также способностью точно выражать собственные мысли. Статьи, речи писал только сам и в его произведениях всегда звучала исполинская сила. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государства всех времен и периодов. Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы словно по команде вставали и, странное дело, держали руки по швам. Он обладал глубокой, лишенной всякой патетики, логической и осмысленной мудростью.
Он был непревзойденным мастером находить в трудную минуту пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты, а также в моменты торжеств был одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям.
Он был необычайно сложной личностью. Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставил даже нас, которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире диктатором.
Он принял Россию с сохой, а оставил оснащенную атомным оружием.
Нет, чтобы не говорили о нем, таких история, таких народ не забывает.»
Да-а, сильно сказано! И справедливо. Эти слова принадлежат человеку масштабной мысли. Недаром Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе. Кто-то умный сказал: «Враг, что мудр и много знает, друга может быть ценней».
Не менее сильно и ясно сказал о делах Сталина не менее знаменитый соотечественник Черчилля Лорд Бивербрук: «Коммунизм при Сталине завоевал аплодисменты и восхищение всех западных наций. Коммунизм при Сталине дал нам пример патриотизма, которому трудно найти аналогию в истории. Коммунизм при Сталине дал миру лучших генералов. Преследование христиан? Нет. Там нет религиозного преследования. Двери церквей открыты. Преследование национальностей? Совсем нет. Евреи живут там так же, как и все остальные. Политические репрессии? Да, конечно. Но теперь уже ясно, что те, кого расстреляли, предали бы Россию немцам».
Был искренен со Сталиным и Рузвельт. Ярким тому подтверждением был такой эпизод. По всей вероятности за спиной у Рузвельта американские секретные службы вели переговоры с немцами о заключении соглашения по признанию господствующего положения Германии в «континентальной Европе», включая Польшу, Прибалтику и Украину. Речь шла о расчленении Советского Союза. Эти переговоры вел американский разведчик Т. Морде. Когда об этом узнал Рузвельт, он был вне себя. Президент запретил дальнейшие переговоры и отобрал заграничный паспорт у Морде. 13 апреля 1945 года, фактически на второй день после смерти Рузвельта, Сталин получил от него телеграмму, где он в извинительной форме сообщил об этой истории и, которая «отошла в прошлое». Рузвельт мог бы и умолчать об этом случае, будучи уверенным, что советский руководитель не в курсе дела. Но… Сталин об этих переговорах был информирован еще в дни встреч Морде с германским послом в Турции фон Папеном. Ответная симпатия к Рузвельту была и у Сталина. Во время Ялтинской конференции Рузвельт приболел и Сталин решил посетить больного. Он взял с собой Молотова и Громыко — в то время посла СССР в США. После двадцатиминутного посещения советские руководители возвращались назад, к себе. Громыко вспоминал: «Сталин вдруг остановился, вытащил из кармана трубку, неторопливо набил ее табаком и тихо, как бы про себя, но так, чтобы слышали Молотов и я, обронил:
— Ну скажите, чем этот человек хуже других, зачем природа его наказала?
… Откровенно говоря, — я уже повторяю эту мысль, — Сталин симпатизировал Рузвельту как человеку, и он ясно давал это нам понять, рассуждая о болезни президента. Нечасто Сталин дарил симпатии деятелям другого социального мира и еще реже говорил об этом».
Выдающийся государственный деятель Франклин Рузвельт сразу оценил первые успехи СССР и понял кому они обязаны. Раньше чем другие политические деятели он понял бесперспективность игнорирования Сталина и установил в 1933 году дипломатические отношения с советской страной. Рузвельт не без основания считал, что если советский народ так упорно сопротивляется Гитлеру, значит он желает иной системы. А если он победит фашизм, то тем самым докажет прочность системы и ее нет смысла уничтожать. Об этом он не раз публично говорил.
А вот что записал в своем дневнике наш враг Геббельс накануне самоубийства: «Сталин — реалист до мозга костей», «Сталин обращается с Рузвельтом и Черчиллем как с глупыми мальчишками». Зря это он. А может, и не зря…
В 1944 году у Сталина была встреча с де Голлем. Впервые, на уровне лидеров государств. Сталин позволил себе отклониться от цели встречи. Может быть он не был высокого мнения о французском генерале. Он начал разговор на метафизическую тему — о смысле бытия.
— Только смерть остается в выигрыше. Единственный реальный победитель в этой жизни — смерть. Однако существует еще и созерцание.
Француз слушал внимательно, но когда представился случай, он откровенно сказал о том, что ему было любопытно увидеть «ужасного диктатора». Эту фразу Сталин намотал на ус. Чуть позже, уже за обедом, он вдруг предложил тост за Кагановича:
— Храбрый человек. Знает: если поезда не будут приходить вовремя, — и он лукаво взглянул на высоченного де Голля, — мы его… расстреляем. Длинный француз не понял иронию. Тогда Сталин провозгласил тост за маршала авиации Новикова:
— Хороший маршал. Если и он не будет делать хорошо свое дело, — и Сталин вновь иронично улыбнулся, — мы его… повесим. Он открыто издевался над французом. Смеясь, он добавил:
— Обо мне говорят, что я чуть ли не чудовище, но как видите, я шучу по этому поводу. Он вновь хитро посмотрел снизу вверх на де Голля, — может быть, я не так уж и ужасен?
Интеллект, тончайшая, но убийственная сталинская ирония и вовсе подавляла волю и способность генерала вести себя на равных.
Француз не знал как себя вести и был растерян.
Но позже, Шарль де Голь многое перенял от Сталина, и самое главное — черты могучей личной власти. В интервью на смерть Сталина в марте 1953 года де Голль сказал: «Сталин имел колоссальный авторитет и не только в России. Он умел «приручать» своих врагов, не паниковать при проигрыше и не наслаждаться победами. А побед у него больше, чем поражений. Сталинская Россия — это не прежняя Россия, погибшая вместе с монархией. Но сталинское государство без достойных Сталину преемников обречено». Вот как! Оказывается и тогда были ясновидцы.
В.Ф. Седых
