Поколение шестидесятых годов помнит установки ЦК КПСС о всемерном внимании к вернувшимся из лагерей и ссылок. В те годы, работая на комсомольской работе в Донбассе, я часто организовывал встречи молодежи с бывшими репрессированными, вернувшимися из лагерей. Их было не так уж и много. А спрос на них был. Бывших врагов народа зазывали в школы, в институты, на заводы. Наш комсомольский комитет не раз приглашал для встречи с рабочей молодежью самого именитого из жертв сталинизма-Терентьева Александра Васильевича.
Послевоенные поколения не знали этого имени, а до войны оно было известно. Военных, с таким высоким званием можно было сосчитать по пальцам. Корпусный комиссар Терентьев А.В. был одним из членов Военного Совета Дальневосточного фронта, которым командовал сам Блюхер. Их арестовали в одно время. С сибирских мест он вернулся в 1954 году. На встречах с молодежью Терентьев А. В. больше рассказывал о гражданской войне, о Ленине, с которым он встречался, о строительстве социализма. Ему задавали всякие вопросы, но чаще интересовались причинами ареста.
— Шпионаж в пользу японской разведки, — с иронией отвечал Александр Васильевич. Во всем он обвинял НКВД. Как ни странно, о Сталине плохого не говорил. Помню, я его спросил о порядках в ГУЛАГе. Здесь он тоже был краток:
— Я был арестован в 1938 году, несколько лет был в лагере, а потом, до освобождения, работал агрономом в сибирском селе. Был под надзором.
В одно время с Терентьевым были встречи и с другими вернувшимися из лагерей. Они вели иные речи, обвиняли во всем Сталина, режим и систему (которую сами же создавали)… Не буду лицемерить, по неведению верил рассказам и оценкам жертв сталинизма. Тогда многие были как гуси в тумане — общая атмосфера критики культа личности вождя набрасывала пелену на глаза, мешала здраво мыслить, анализировать. И только время расставило все на свои места.
Ладно, пока оставим в покое Александра Васильевича. Обратим свой взор еще раз на его начальника-товарища Маршала Советского Союза Блюхера В. К.
Историки утверждают, что его дед был крепостным, а фамилию он получил в честь знаменитого германского полководца Блюхера. Уж очень дед был похож на немецкого генерала. В гражданскую войну царские профессиональные военные будут больно биты внуком крепостного Василием Блюхером. Белогвардейцы распускали слухи, что красный комдив происходит из того прусского старинного рода.
В августе 1918 года Ленин долго ломал голову: кому же вручить только что учрежденный первый орден — Боевого Красного Знамени. Решили коллективно: наградить Василия Блюхера. Тем более, только что закончился его 1500 километровый рейд с отрядами по Уралу и соединение с 3-й армией Восточного фронта. Блюхер успешно будет воевать под Каховкой и Перекопом. В 1921 году он назначается военным министром Дальневосточной республики. Была и такая республика за три девять земель.
Василию Константиновичу очень нравилось быть независимым руководителем, фактически второго советского государства. По всей вероятности, против воли, он будет назначен заместителем командующего Украинским военным округом, а затем и военным советником у китайцев. Но уже в 1929 году Блюхер вновь будет возвращен на Дальний Восток — командующим Отдельной Краснознаменной Дальневосточной Армией.
Член Главного военного Совета страны Блюхер систематически докладывал этому же Совету о великолепных успехах, о росте боевой подготовки полков и дивизий ОКДВА. А в руководстве страны считали излишне проверять боеготовность подчиненных Маршалу Советского Союза Блюхеру соединений.
А вот японцы очень хорошо знали чего стоили доклады хозяина Дальнего Востока. Не зря они имели в штабе Отдельной Армии Блюхера десятки своих людей, в основном завербованных бывших царских офицеров. Дворник с чисто азиатскими чертами лица изо дня в день с безразличием орудовал метлой на территории штаба. На самом деле это был кадровый японский разведчик в звании… генерал — лейтенанта! К нему-то и стекалась информация о делах в войсках Блюхера. И японцы смело подступили к советской границе.
Сталин располагал данными, что самурайская Япония вот-вот может спровоцировать большой военный конфликт. Поэтому в апреле 1938 года Политбюро и Главный военный Совет принимают решение о создании Дальневосточного фронта. 28-31 мая того же года специально собирается Главный военный Совет с участием Щаденко, Буденного, Шапошникова, Кулика, Локтионова, Павлова, Молотова, Фриновского, чтобы обсудить меры по отражению возможной агрессии самураев. Доклад Блюхера о готовности его войск к отражению нападения японцев длился несколько часов. Долго обсуждали эту информацию и пришли к заключению: япошкам будет туго, если посмеют… С тем и разошлись, и разъехались по своим квартирам. Верили ему. Как же не верить легендарному герою Гражданской войны, это его дивизия ходила «по долинам и по взгорьям». На самом деле маршал Блюхер постоянно обманывал руководство страны, фантазировал о мифической боеготовности Отдельной Краснознаменной. Это с его подачи пели тогда: «Дальневосточная даешь отпор! Краснознаменная смелее в бой!» Когда он появлялся в Москве, народ с восхищением взирал на четыре ордена Красного Знамени и орден Ленина. Широка грудь у Блюхера, но и ее не хватало для наград. Столько орденов тогда в СССР ни у кого не было.
Уверенный в неприступности дальневосточных границ, Сталин поручает наркому иностранных дел Литвинову встретиться с японским послом Сигемицу и предупредить его о том, что мы знаем о готовящейся провокации, и готовы сразу же ее пресечь. Посол молча выслушал наркома, лукаво улыбнулся, вежливо раскланялся и был таков.
Японцы успешно поведут наступление в районе озера Хасан. На отдельных участках самураи далеко вклинились вглубь нашей территории. Это уже было поражение Красной Армии. Престиж ее был подорван. В основном отбивали атаки пограничники. Японцы подавляли их своей численностью, потому часто шли в штыковые атаки. Они были мастерами рукопашного боя. Пограничники как только не взывали о помощи — бесполезно. Гибли заставы, гибли отряды пограничников. Из Хабаровска, где восседал Блюхер — ни звука.
Мой отец был политруком одного из отрядов, там же у озера Хасан. В живых из этого отряда чудом осталось всего несколько бойцов. В нашей семье хранились многие подробности тех хасанских событий.
Боевые действия продолжались с начала июля и по 11 августа 1938 года.
Так что же произошло на Дальнем Востоке, может действительно японцы были так сильны, так многочисленны, что товарищ Блюхер не смог с ними справиться? Позже выяснилось, что самураев было по нашим меркам полторы дивизии. Всего-то?! И такое поражение?! — возмутиться читатель. А чему удивляться? Отдельная Дальневосточная Армия была полностью небоеспособной. Она попросту разложилась. В соединениях был громадный некомплект, значительная часть бойцов постоянно находилась на хозяйственных работах. Неприкосновенный запас оружия и боевое имущество было не расписано и не подготовлено к выдаче частям. Блюхер и его управление фронта не знали — есть ли необходимый боезапас, в каком состоянии имеющееся вооружение, боеприпасы. В секретном приказе Главного военного Совета от 4 сентября 1938 г. № 0040 по итогам хасанских событий говорилось: «Во многих случаях целые артиллерийские батареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулеметам заранее не были подогнаны, винтовки выдавались не пристрелянными, а многие бойцы и того не имели. Одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии и вовсе прибыло на фронт без винтовок и противогазов. Несмотря на громадные запасы вещевого имущества, бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большинство без шинелей. Командирам и штабам не хватало карт района боевых действий. Все рода войск показали неумение действовать на поле боя… Танковые части были использованы неумело, в следствии чего понесли большие потери в материальной части…»
Начиная с 1937 года и вплоть до нападения японцев Блюхер под видом особой бдительности оставил незамещенными сотни командных должностей. Даже получив указание из Москвы о приведении фронта в боевую готовность, он не удосужился принять меры, выдвинуть полевые войска к границе. Вместо этого, он тайно создает комиссию и посылает ее в район высоты Заозерной, где пограничники вели неравный бой с наступавшими японцами. Комиссия «установила» что в возникновении конфликта виновными были наши пограничники у озера Хасан, переступившие Маньчжурскую границу аж на … 3 метра. Блюхер требует от наркома обороны ареста начальника погранучастка. Из Москвы приходит приказ о прекращении возни со всякими комиссиями и немедленном отражении агрессии врага. Куда там! Никаких мер. И только посылка в войска начальника штаба без всяких поручений и полномочий.
1 августа по прямому проводу Сталин в раздражении задает Блюхеру вопрос: «У вас есть желание по настоящему воевать с японцами? Если нет такого желания, так прямо и скажите, как подобает коммунисту. А если есть желание, — я бы считал, что вам надо немедленно выехать на место сражения».
И что вы думаете, маршал Блюхер взял под козырек? Ничуть не бывало! Он фактически самоустранился от руководства фронтом. Сидел в своем штабе и пил, пил…Тогда из Москвы поступает более грозное указание выехать на место боевых действий. Нехотя он выезжает в части, но полностью дезорганизует работу фронтового управления, мешает командованию 1-й армии, командирам других уровней. Нарком обороны потребовал ввести в действие авиацию. Блюхер отменяет это крайне нужное распоряжение под предлогом опасения поражения корейского населения. Единственное его указание 10 августа касалось призыва в 1-ю армию 12 возрастов. Узнав об этом, в Москве пришли в ужас — это же большая война с Японией! Преступный приказ был немедленно отменен.
В итоговой справке по хасанскому конфликту было указано, что мы потеряли 408 чел. убитыми и 2 807 чел. ранеными. Японские потери были в три раза больше. Фактически наши потери были значительно большими — 717 убитыми, 75 — пропало без вести, 2 752 — ранеными (из них умерли — 93 человека). Японцев соответственно погибло 500 чел. и 900 чел. было ранено.
Может действительно всему виной или причиной было пьянство Блюхера, о котором выше говорил Конев? При образовании Дальневосточного фронта в 1938 году Конев командовал 2-й армией и хорошо знал своего начальника. По материалам правительственной проверки в конце августа 1938 года было установлено очевидное невмешательство Блюхера в руководство фронтом. Растерялся? Может быть. Но это был человек не робкого десятка. Здесь не требовалось особой гениальности, сгодился бы и средний командир, чтобы быстро справиться с японцами.
Мы помним из нынешней истории, что в 1937 году Сталин снес головы Тухачевскому, Егорову (маршалам), командармам, комкорам, комдивам, полковникам. Неужели Блюхер спустя год так и не услышал о таких «мелочах»?! Почему он так упорно саботировал приказы из Москвы, не проявлял инициативы в отражении агрессии Японии?
Чтобы объяснить поведение Блюхера остается две версии — или он был завербован японцами, что мало вероятно. Но в следственном деле это обвинение вынесено как основное. А может второе? В архивах КГБ хранится интересный документ. Дважды — в сентябре и декабре 1936 года агент «А- 256» («Августа») сообщал, что в заговоре участвовал маршал Блюхер, который симпатизирует Германии, и что недовольство советской властью в Красной Армии возросло. Представитель германского военного министерства фон Заукен, командированный в Эстонию, ссылаясь на свои российские связи, сообщал о намерениях Блюхера добиваться отделения Дальнего Востока от Советской России. Вот это уже ближе к разгадке поведения Василия Блюхера. За двадцать лет, будучи в роли правителя Дальнего Востока, он вкусил всю сладость власти. Реально ли было отделение этого края от России? Реально! Почему бы не предположить, что заговорщики пообещали в случае успеха отдать Василию Блюхеру его вотчину, а взамен он будет поддерживать тухачевцев?
Много позже молоденькая жена Блюхера рассказывала, как Гамарник предлагал мужу всю вину свалить на неё, дескать, объявим её шпионкой. Но Блюхер отверг этот вариант. Из этого факта становиться ясно, что заговорщики хотели спасти Блюхера, ибо на него пало обоснованное подозрение в шпионаже. Само собой напрашивается еще один вопрос: было ли соотношение вины Блюхера и степени его наказания в виде высшей меры? За всю историю советской власти смертная казнь отменялась один раз, тем же Сталиным в 1946 — 1950 годах. В остальное время судили, в частности, военным трибуналом за разные преступления. Суровые санкции были за потерю солдата, за потерю нескольких — расстреливали. Ну а за потерю 800 с лишним бойцов и несколько тысяч раненых, как это было с Блюхером? Почему-то наши сердобольные «историки» не берут во внимание, что по вине Блюхера осталось немало сирот, вдов, без кормильцев остались многие матери и отцы.
А еще мы забыли напомнить, что Хасан, — это поражение СССР, как военное так и политическое. Как показали дальневосточные события, Хасан был успешной разведкой боем. Потом будет Халхин-Гол. Здесь тоже сложили головы немало русских солдат. И тоже по вине Блюхера, давшего японцами карт-бланш. Блюхер значительно подорвал авторитет СССР. И только благодаря Жукову, который хорошо дал по зубам японцам, положение страны в мире было восстановлено.
И вот так, какого «страдальца» ни возьми, немного повороши их настоящие биографии, и из святомучеников они превращаются в реальных врагов того, советского строя.
Вернемся к корпусному комиссару А. В. Терентьеву. Почему он не обвинял товарища Сталина в злодеяниях, да еще во время, когда «культ» метелили со всей пролетарской ненавистью? А потому не обвинял, что знал за собой вину. Кто же тогда не знал, что первейшей обязанностью комиссара было постоянное и официальное информирование правительства страны о самоустранении командира дивизии, корпуса, в данном случае командующего фронтом от своих обязанностей? Комиссар Терентьев не информировал о том, что Дальневосточная Армия была полностью не боеспособной, не укомплектована командными кадрами, необучена…
Через какое-то время я потерял из виду А.В. Терентьева. В то время пришлось по долгу службы переехать в другой регион. Пройдут десятилетия. Перед выпуском второго издания этой книги, бывший Председатель Совета министров Украины А. П. Ляшко вручил мне свою трилогию с дарственной надписью. Я прилежно ее прочел. В книге есть отрывок посвященный А. Терентьеву, с которым А. Ляшко встречался в семидесятые годы. Большевик с дореволюционным стажем А. Терентьев давал Сталину уже иные оценки… Видимо он свыкся с ролью, которую ему отвела хрущевская пропаганда. В жизни всегда есть место подвигу, но не всегда есть место герою — сказал кто-то умный. Вероятно, корпусный комиссар А. Терентьев не был слугой своей совести и у него оказалась слабая память. И совесть уже не тревожила его, и ему было хорошо. Но есть еще суд Божий…
В.Ф. Седых
