Вначале новая экономическая политика давала прекрасные плоды. Уже в 1925 году валовой объем промышленного производства, сельхозпродукции значительно превысил довоенный. Повсеместно, в городах и деревнях открывались культурные учреждения, техникумы, институты, школы, становилась на ноги наука, строились промышленные предприятия. Страна была на подъеме.
Казалось НЭП, это детище Ленина, и Сталин поклявшись у его гроба, должен был придерживаться стратегических ленинских планов. «Всерьез и надолго!» — это не абстрактная фраза Ленина по поводу будущего НЭПа. И Сталин ее понимал, и поддерживал эту стратегию. Сторонниками новой экономической политики были и другие известные государственные деятели молодого государства. Один из ярких ее идеологов оказался… Дзержинский. Да-да, тот самый организатор «Чрезвычайки», беспощадный к контрреволюции «железный Феликс». Современники его знали как принципиального и самого справедливого на посту Председателя ВЧК — ОГПУ. Но советских деятелей удивляла и восхищала деятельность Дзержинского на посту председателя ВСНХ. Он остался в памяти всех, кто его знал, как самый способный и деятельный руководитель. Дзержинский не просто защищал принципы НЭПа, — он создал идеологию новой экономической политики, добивался повышения производительности труда, снижения цен на промышленные товары, развития торговли частными лицами, защищал их от произвола чиновников. В нашем сознании образ Дзержинского, созданный официальной идеологией, не укладывается в эти рамки. Просто невероятно, что ортодоксальный большевик и вдруг активный защитник предпринимателей. И никто не мог заподозрить его в лоббизме или в корысти.
20 июня 1926 года проходил Пленум ЦК партии. Оппозиция решительно потребовала отменить НЭП, выкорчевать частный капитал. И вдруг берет слово Дзержинский. Это была пламенная, эмоциональная речь. Он говорил об использовании талантливых специалистов, говорил о тех, кто мешает становлению новой экономики, о поддержке со стороны государства новой политики… Его речь перебивали сторонники оппозиции. Феликс Эдмундович не успевал отбиваться, его серо-землистое лицо (сидел 10 лет в одиночке — В.С.) покрылось светловатыми пятнами. Повернувшись в сторону Пятакова, он в запальчивости крикнул: «Это вы являетесь самым крупным дезорганизатором промышленности!» Повернувшись в другую сторону он сказал: «Это вы — Каменев, являясь наркомом торговли, ничего не делаете, не работаете… а только туда-сюда вертитесь… Я прихожу в ужас от нашей системы управления, этой неслыханной возни со всевозможными согласованиями и неслыханным бюрократизмом!» Дзержинский защищал НЭП, частную торговлю. Он был искренен перед собой, своей партией и своим народом. Это была его последняя в жизни речь. Через три часа перестало биться сердце пламенного революционера, честного человека.
Что же получилось на практике, почему Сталин отказался от новой экономической политики? После X съезда партии крестьяне, получившие экономическую свободу, уже через год-два полностью накормили не только свою страну, но и стали поставлять излишки зерна, животного масла и другой продукции на продажу за рубеж. Самые оборотистые из крестьян, сумев быстро приобрести сельхозорудия, лошадей, инвентарь, почувствовали что им стало тесновато. Безлошадные крестьяне были не в силах обрабатывать переданные им помещичьи земли, этим и воспользовались сельские богачи. Они повсеместно стали брать эту землю в аренду. А бедняки стали наниматься к ним в качестве батраков. Стало ясно, что введенная на селе рыночная экономика приведет к социальному расслоению крестьянства. Но Сталин не ожидал, что это произойдет так быстро. Кулацкие хозяйства расширялись в таких темпах, что на Западе уже не было сомнения в возрождении капитализма, прочно пустившего корни в СССР. А кулак, точнее: сельский помещик богател. Он вполне логично рассуждал: а зачем продавать государству товарное зерно по твердым ценам, можно же подождать, а потом продать зерно подороже. И что государство может с нами сделать? Пусть идет к нам на поклон!
Возникли и другие сложные проблемы. К примеру, промышленные тресты, действовавшие на основах коммерции, сами устанавливали цены. Как правило, эти цены были в 3-5 раз выше цен на сельхозпродукцию. Крестьянину уже не выгодно было выращивать зерновые, откармливать скот, поставлять молочную продукцию. Они открыто стали проявлять недовольство. А здесь еще капиталистические государства отказывали в предоставлении займов. Не было активности и во внешней торговле. Для государства возникла серьезная опасность: город оставался без продовольствия, что могло вызвать выступление рабочего класса против власти. И это было реально. Если в январе 1927 года было заготовлено 428 млн. пудов товарного зерна, то к январю 1928 года только 300 млн. пудов. С другой стороны, именно в 1927-1929 г.г. страны Запада увидев, что в СССР капитализм фактически возродился, стали выжидать момент для решительного удара по единственной социалистической стране. Там возлагали большие надежды на право-троцкисткую оппозицию, существующую в стране. Бухарин не скрывал своей цели — фактически он хотел установления помещичьей власти.
НЭП стал яблоком раздора как в верхах партии, так и среди крестьян. Многие были удручены, подавлены в связи с проведением этой политики. «За что кровь проливали!? — кричали на митингах. — За что? Чтобы кровососы вновь пили нашу кровь?!» Как протест против введения НЭПа застрелилась известная революционерка, член партии с 1901 года Евгения Бош, покончил с собой видный лидер рабочих Лутовинов. И это были не единичные случаи. «Нэпманы» раздражали простой народ. Сталин не мог этого не учитывать.
В это напряженное время он и пошел на свертывание НЭПа, ликвидацию кулачества как класса. Именно в это время у Сталина рождается идея коллективизации сельского хозяйства. В одной из статей он пишет: «Можно ли базировать социалистическое строительство на двух разных основах — на основе самой крупной и объединенной социалистической промышленности и на основе самого раздробленного и отсталого крестьянского хозяйства? Выход в том, чтобы укрупнить сельское хозяйство».
На Пленуме ВКП(б), в 1929 году Сталин сделал доклад «О правом уклоне в ВКП(б)». В нем он нарисовал довольно реальную картину на селе. Приводимые Сталиным аргументы в пользу коллективизации сельского хозяйства были логичны:
«Легко усваиваются положения о том, что объективные законы имеются лишь в физике, химии, энергетике. А вот положения о том, что такие законы существуют и в экономике, подчас усваиваются с трудом. Но они, эти законы, хочет кто-либо этого или не хочет, существуют и действуют. В соответствии с ними мелкое единоличное крестьянское хозяйство нерентабельно. Базируясь на примитивной технике и ручном труде, не имея возможности применять дорогостоящие новейшие сельскохозяйственные машины, достижения передовой агротехнической мысли, мелкое единоличное крестьянское хозяйство не может не только в ходе производства зерна обеспечить расширенное воспроизводство, т.е. производить с каждым годом большее количество продукции, но значительная часть этих хозяйств (например, хозяйства крестьян-бедняков, которых в стране после II съезда Советов все еще насчитывалось более 20 миллионов) не может обеспечить даже простого воспроизводства, т.е. прокормить самих себя. Иного и не могло быть. Ведь бедняцкие и середняцкие крестьянские хозяйства обрабатывали землю в России примитивными орудиями. Например, в 1910 г. они имели сох и косилок 7,8 млн. штук, плугов деревянных 2,2 млн. штук, борон деревянных 17,7 млн. штук. Металлические орудия и машины для обработки земли имелись, как правило, лишь в кулацких и помещичьих хозяйствах. Не случайно, что именно эти хозяйства и давали в царской России основную часть товарного зерна. Помещики продавали 281,6 миллиона пудов зерна (22% товарного зерна), кулаки продавали 650 миллионов пудов (50% товарного зерна). Хозяйства крестьян-середняков в царской России давали минимум товарного зерна.
Вот почему, производя немного меньше зерна, чем царская Россия довоенного времени, наше зерновое хозяйство в 1927 году смогло продать на сторону лишь немногим более третьей части того, что продавалось в довоенную пору. Таким образом, никуда не деться от объективных экономических законов: если не хотим умереть с голоду, нужно укрупнять сельское хозяйство. В этих условиях коллективизация есть объективная необходимость.
Есть два пути укрупнения сельскохозяйственного производства: капиталистический и социалистический. Что было бы, пойди мы по капиталистическому пути укрупнения сельского хозяйства, по пути, на который пытались сбить нашу страну Бухарин и его единомышленники? Этот путь означал бы насаждение в земледелии нашей страны крупных капиталистических фермерских хозяйств, в основе которых лежала бы частная собственность на орудия и средства производства и эксплуатация наемного труда. На каждые 100 дворов в крупных деревнях к 1927 году было примерно 4-5 кулацких, 8 или 10 дворов зажиточных крестьян, не эксплуатирующих наемный труд, 45-50 дворов середняцких, да дворов 35 бедняцких. Прими мы предложение бухаринцев, и в каждой крупной деревне из 4-5 кулацких дворов по крайней мере один или два превратились в крупных сельскохозяйственных предпринимателей- фермеров, нещадно эксплуатирующих наемный труд батраков и получающих солидную прибавочную стоимость. При таком, капиталистическом способе ведения сельскохозяйственного производства основная масса крестьян — середняков, не говоря о бедняках, не имея возможности, как мы видели выше, вести свое индивидуальное хозяйство (отсутствие тягловой силы, удобрений, сортовых семян и т.д.), вынуждена была бы продать за бесценок свою землю, в том числе и полученную от Советской власти бывшую помещичью землю, кулакам. Сами же, лишившись земельных наделов и превратившись в сельскохозяйственных наемных рабочих- батраков, пошли наниматься на работу за гроши к кулакам, как именует Бухарин, «предприимчивым и старательным хозяевам» в деревне, подвергаясь зверской эксплуатации с их стороны. Не трудно понять, что трудовое крестьянство никогда бы не примирилось со своим таким обнищанием и разорением. Многомиллионное крестьянство, составляющее большинство в вооруженных силах, в этих условиях неизбежно бы выступило, в том числе и с оружием в руках, против такой политики, точно так же, как некогда оно поднялось против продразверсток.
Если бы предложения бухаринцев об отказе от коллективизации одержали верх — это неизбежно вызвало бы недовольство трудового крестьянства, привело к гибели союза рабочего класса с крестьянством, к ликвидации государства диктатуры пролетариата, к утрате завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции и реставрации капитализма в России. Вот почему Бухарина и его единомышленников можно, со всем основанием, считать контрреволюционерами, со всеми вытекающими отсюда для них последствиями.
Следовательно, капиталистический путь развития сельского хозяйства для Советской страны неприемлем».
Впервые о коллективизации Сталин заговорил в ноябре 1927 года. Он считал, что реформирование сельского хозяйства будет осуществляться постепенно, мерами экономического, финансового и культурно-политического порядка. О принуждении к коллективизации не было и намека. И это объясняется только одним — он боялся сопротивления крестьянства.
С другой стороны — нужно было, не мешкая, создать крупные хозяйства, чтобы гарантированно снабжать хлебом город. Но он требовал подходить к этому вопросу весьма осторожно, учитывая психологию крестьян. Сталин предупреждал: «Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо и реакционно. Такая «политика» одним ударом развенчала бы идею коллективизации. Кому нужны чиновничье декретирование, недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов! Необходимо, чтобы крестьянство не боялось колхозов, а само шло в колхозы, убеждаясь на опыте в преимуществе колхозов перед индивидуальным хозяйством. А это — дело серьезное, требующее известного времени. Мы хотим, чтобы головотяпы отступили от своего головотяпства…»
На самом же деле, с помощью троцкистов и бухаринцев утверждение социализма на селе происходило во многом через насилие. Они правильно рассчитали, — быстрые темпы коллективизации вызовут недовольство крестьян. В какой-то мере их тактика достигла цели.
Как бы там ни было, а НЭП был свернут. Сталин уничтожил частную собственность, хотя она далеко не отработала свой век. С другой стороны — не трудно предвидеть, что мог дать НЭП, случись война — разжиревшие частники, батраки, кулаки…
В.Ф. Седых