Фильм «Третий удар» я смотрел в детстве, сразу после войны. Уже не помню его детали, но один эпизод остался в памяти на всю жизнь. Немцы пленили советского военного моряка. Вражеский офицер внимательно смотрит на боевые награды матроса. «За что?» — с иронией спрашивает немец. «Сталинград! — с гордостью ответил моряк.
«Сталинград понимаешь?!» — закричал он. Ненависть в глазах русского матроса и слово «Сталинград» как автоматной очередью разили врага. Офицер в испуге попятился — стойкость безоружного русского страшила фашиста. _
Сталинград для меня многое значит. Сюда меня физически тянула память об отце. С раннего детства я впитывал в себя все, что касалось Сталинграда — рассказы, книги, фильмы… Хотя до этого не был в этом городе, но мне казалось, что знаю его лучше, чем знают коренные жители. Я мечтал побывать на главной вершине России — на легендарном Мамаевом Кургане, прикоснуться к этой земле, ощутить дыхание битвы.
По необъятной России много курганов, но ни один из них не может сравниться с Мамаевым Курганом. Участники Сталинградской битвы рассказывали, что он принял на себя столько металла, сколько не приняли все европейские столицы вместе взятые. Он изверг столько огня, что Везувий перед ним — светлячок в ночи. Эта вершина испытала такие бомбовые и артиллерийские удары, что в сравнении с ним трагедии Дрездена и Ковентри — пустяк…
Я иду по его пологому склону и с волнением смотрю на великую русскую реку, вглядываюсь в заволжские фиолетовые дали… Могучая река, сколько песен посвящено тебе, сколько былин. А справа и слева от Кургана прижался к Волге большой город — Сталинград. Вот там, севернее виднеется глубокая балка, где 25 октября 1942 года в рукопашной схватке погиб мой отец. Внизу, у основания обрывистого берега нитью тянется кромка, за нее тогда насмерть вцепились зубами солдаты Чуйкова.
А слева заводы «Красный Октябрь», «Баррикады», а вдали первенец пятилетки Тракторный. Сколько на его руинах погибло наших бойцов… Здесь был сплошной бурелом, но после последнего выстрела, в феврале 1943 года, уже через два с половиной месяца первый эшелон отремонтированных танков отправили на фронт. А ровно через год, после окончания Сталинградской битвы возрожденный завод произвел первый трактор.
А вот там, в районе Дубовки, с восточного берега переправлялся под обстрелом Рокоссовский. Он шел по льду Волги на виду у немцев. Заметив маленькую группу русских, гитлеровцы остервенело, снаряд за снарядом, мину за миной посылали в эту смелую мишень. От берега до немецких позиций было всего — то 150 метров. И ни царапины, военное счастье было на стороне русского полководца. Видавший виды Рокоссовский сурово взирал на тяжелую мрачную картину — пожарища, сплошные черные руины разрушенного города, разрывы мин, снарядов, пулеметные очереди, дым, пыль… Израненная земля стонала.
— Выстоите? — спросил командующий фронтом Чуйкова.
— Выстоим, не пропустим! — твердо ответил генерал.
19 ноября 1942 года 15 тысяч артиллерийских орудий открыли ураганный огонь по врагу. Сила удара была беспрецедентной. На ограниченном участке было использовано почти 15 тысяч тонн взрывчатых веществ. Это значительно превышает силу первой атомной бомбы.
Оборона немцев была разрушена. Воля фашистских солдат и офицеров была парализована. Войска генерал-полковника Паулюса были контратакованы и окружены. Попав в кольцо, пытаясь разжать железные клещи, враг осатанело метался. Атаки, контратаки. На выручку не раз бросалась мощная армия фельдмаршала Манштейна. Известно, что Сталин делил командный состав на «отступающих» и «наступающих». Под Сталинградом Сталин назначал на корпуса, армии и на командование фронта только наступающих генералов, в том числе и Рокоссовского. Несмотря на то, что Ставка торопила, подстегивала, командующий Донским фронтом знал что делал — он постепенно сужал смертельную петлю. А Гитлер требовал сражаться до последнего человека и даже присвоил командующему 6-й армии генерал-полковнику фон Паулюсу высшее воинское звание «фельдмаршал».
Об этом доложили Рокоссовскому, он усмехнулся:
— Ну что же, Красная Армия, кажется, в плен фельдмаршалов еще не брала!
Командующий был на КП 65-й армии Батова, когда ему доложили о пленении Паулюса. Сталинградская битва завершилась полной победой Красной Армии. Константин Константинович, естественно, по человечески был рад успеху, но мысли его были мрачные: «Сколько тысяч погибших, сколько их — наших и немецких трупов среди руин Сталинграда, и в этих обледеневших приволжских степях…»
— Свяжите меня со Ставкой! — решительно приказал он. Но в этот момент дежурный офицер подал ему только что полученную телеграмму. Это был Приказ Верховного Главнокомандующего по войскам Донского фронта:
«Поздравляю Вас и войска Донского фронта с успешным завершением ликвидации окруженных под Сталинградом вражеских войск.
Объявляю благодарность всем бойцам, командирам и политработникам Донского фронта за отличные боевые действия.
Верховный Главнокомандующий
И. Сталин».
Сталинградская битва окончилась 2 февраля 1943 года. По неточным данным в этой битве погибло около 2-х миллионов советских и немецких солдат. А сколько мирных жителей? После того, как стихла канонада боев, первый секретарь Сталинградского обкома партии А. Чуянов объехал весь город. Он писал: «Передо мной предстала страшная картина гигантских разрушений. Кое-где еще пылали пожарища, из подвалов и завалов несло трупным запахом. Мы стали отыскивать живых. В некоторых районах обнаружили три-четыре сотни людей, в других только — десятки, а в Баррикадном и Тракторозаводском в живых не оказалось никого». Погибших мирных жителей никто не считал. Да разве пересчитаешь?! Около полмиллиона населения так и не смогли эвакуироваться. А многие остались по патриотическим мотивам. Немецкий солдат О. Гельман писал на родину: «.. .Описать, что здесь происходит, невозможно. В Сталинграде сражаются все, у кого есть голова и руки, — Мужчины и женщины…»
Через несколько дней Рокоссовский был вызван в Москву. Константин Константинович рассказывал:
— Прямо с аэродрома мы вместе с Вороновым поехали в Кремль, к Сталину, чтобы доложить о завершении операции. У Кремлевских ворот всегда проверяли документы. А в этом случае часовые взяли «на караул». Много дверей мы прошли, и везде часовые брали «на караул», — видимо, было такое распоряжение. С волнением мы переступили порог кабинета Верховного…
Скромный полководец скупо описал как его встретил Сталин. Очевидцы, а их в кабинете было немало — Штеменко, Антонов, Василевский, Голованов рассказывали как Сталин, увидев входившего в кабинет полководца, побежал ему навстречу, обнял его и в волнении сказал:
— Спасибо, Константин Константинович! А герой Сталинграда засмущался и не знал как себя вести.
Я иду по склону Мамаева Кургана к Пантеону. А в его глубине, из кровавой земли поднялась могучая рука с факелом и отсветы его падают на тысячи фамилий павших. Боже мой, сколько имен?! Спазмы перехватывают дыхание… А рядом со мной в молчании стоят люди. Кто они, может сыновья, дочери, близкие погибших? В этот день я общался со многими из них и часто слышал слово «Сталинград». И невольно вспомнились слова поэта:
Я помню бой, напоминавший ад,
Друзей, что спят в окопах Сталинграда,
И говорю я в память тех солдат:
Нет для меня на карте Волгограда!
В.Ф. Седых
