Встреча с первым секретарем Магдебургского окружкома, членом Политбюро СЕПГ Германской Демократической Республики Вернером Эберлейненом была неожиданно теплой и откровенной. Эберлейнен не просто владел русским языком — он к месту вставлял массу поговорок, прибауток, удачно каламбурил. Откровенно, я редко встречал, даже среди соотечественников, знающих так, как он, русскую словесность. Заметив мое удивление, он засмеялся.
— О-о! Это длинная история.
Что греха таить: его откровению способствовала наша украинская «Горшка з перцем».
— Мой отец, известный деятель Коминтерна, входил в его руководство… Многие близкие мне родственники после поражения революции в Германии переехали в Москву. Отец женился на старшей дочери Инессы Арманд, а первую семью оставил.. Мать дружила с Надеждой Константиновной Крупской, которая писала ей очень теплые письма. Они сохранились. Так получилось, что до прихода к власти Гитлера, я жил в Германии. Но по инициативе Крупской, с огромным трудом меня вырвали отсюда и переправили в Москву. Мой отец, Г. Эберляйнен, был единственным делегатом на конференции, создавшей Коминтерн. На известной фотографии он сидит рядом с Лениным.
— Это Ваш отец? — нетерпеливо и бестактно перебиваю его.
— Все правильно, — именно он! Но в 1937 году отца и его сестер арестовали. По некоторым данным, его, больного астмой, жестоко допрашивали в Лефортовской тюрьме. Приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы. Он умер в 1944 году. В 1937 году я тоже был арестован. И меня, семнадцатилетнего, отправили по этапу в Тюменскую область. Вы спрашиваете, откуда знание русского языка? — Оттуда, с лесоповала, где отбухал семнадцать лет. Вернулся в Москву, работал переводчиком у известных партийных и государственных деятелей — дольше всех у Кириленко. Потом был переводчиком у Вальтера Ульбрихта, вплоть до его смерти.
Он замолчал, видимо что-то вспоминая. И я воспользовался паузой.
— Товарищ Вернер! Относитесь ли вы к категории озлобленных, обиженных режимом Сталина?
— Хороший вопрос! Конечно, мне благодарить Сталина нет причин, и это объяснимо. Но дело не в моих обидах. «По мере строительства социализма классовая борьба обостряется!» — знаменитая сталинская фраза.
Утверждают, что это глупый вывод Сталина. Ничего подобного! Все тридцатые годы подтвердили это его заключение. Классовая борьба шла на всех уровнях власти, экономики, промышленности, на селе, в армии. Ее подогревали из-за рубежа, и особенно с приходом Гитлера к власти.
Правда, несколько позже Сталин говорил о необходимости «разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать…» и подчеркивает что, «если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств».
То, что Сталин боролся за власть всеми методами, и многие невинные при этом попали в жернова — это бесспорный факт. Ну а кто из руководителей государств не цеплялся за власть? Я знаю из истории два примера добровольного отречения от власти — это древнеримский император, кажется… Диаклекен отказался от трона и ушел в деревню выращивать капусту, да еще ваш царь Николай II. На мой взгляд, борьба Сталина за власть все же была на втором плане. Это внешне так выглядело. Им двигали иные мотивы: сохранить советское государство, а это значит и сохранить собственную власть. Наступление на Сталина шло с двух фронтов: международные силы империализма и троцкизм. И эта борьба шла с 1917 года. Если империалисты стремились изменить строй грубой, военной силой, то троцкисты стремились взорвать государство изнутри. Они применяли разные методы, в том числе клевету, оговор коммунистов, граждан других стран, находящихся в СССР. А их было немало. Тем самым, троцкисты хотели настроить народы других стран против Сталина. Удар был нанесен по руководителям компартии Германии, Югославии, Италии и Польши. Больше других пострадали германские коммунисты. Ежов заявлял: «Не будет преувеличением сказать, что каждый немецкий гражданин, живущий за границей, — агент гестапо». За те годы было расстреляно 242 немецких коммуниста. Сталина обвиняют, что он якобы «сдал» Гитлеру Германскую компартию и ее руководителя Эрнста Тельмана. Это не соответствует действительности. Мне рассказывали, что Сталин вынашивал план обмена гитлеровских генералов на Тельмана. Я внимательно просматривал вывезенные документы из Германии и нашел любопытные свидетельства нацистов об активной деятельности троцкистов по компрометации Тельмана, фактически они предали его и помогли прийти к власти Гитлеру. Между прочим руководил травлей Тельмана не кто иной, как член Исполкома Коминтерна Бухарин. В материалах Нюрнбергского процесса есть многие показания нацистских преступников о борьбе троцкистов против советской власти. Сейчас пишу книгу о том времени. Хочу заметить, что уже в 1938 году репрессии против иностранцев почти прекратились. Видимо Сталин разобрался… Отголоски троцкизма у вас проявлялись еще и после войны. Помню, уже в пятидесятые годы Кириленко плевался, когда ему доложили, что где-то севернее Москвы сломали какую-то святыню, какой-то памятник. «Проклятый нехристь», «недобитый троцкист» — ругался Кириленко. В чей адрес — не знаю.
В свою очередь я рассказал Эберлейнену как ломали церковь в моем селе в 1955 году.
— И это в хрущевские времена? — спросил он.
— Вот именно.
— На мой взгляд, вопрос борьбы с православием в вашей стране требует внимательного исследования. Не могу утверждать, но антиправославная политика — это не сталинская политика. Тогда сложное было время. Люди совсем иной веры, нравственной идеологии были враждебны православию. Они по иному смотрели на судьбы людей, у них было иное отношение к жизни и смерти русских людей, они легко отправляли их на казнь. Они были избраны Богом, считали себя вершителями судеб людей…
У меня остались очень приятные воспоминания об этом сильном и умном человеке. Интересно бы узнать о его судьбе.
Позже, работая над этой книгой, у меня все чаще и чаще возникал вопрос: — так ли уж были невинными жертвами некоторые интернационалисты?
Почему мы сбрасываем со счета, что иностранные спецорганы в преддверии войны не вербовали выезжающих в СССР «коммунистов», разного рода эмигрантов? Тысячу раз Сталин был прав, когда заявлял, что «в СССР они будут засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства…» И засылали. А их в кутузку, а некоторых, особо опасных, к стенке. А как по другому? Были и такие интернационалисты, которые пролили море безвинной русской кровушки.
Когда Красная Армия разгромила врангелевцев, руководителем Крыма сразу, в тот же день, был назначен Бела Кун (настоящее имя и фамилия: Арон Коган). Первой заботой «венгра» Бела Куна была проблема с белогвардейскими офицерами и юнкерами, которые уже не сопротивлялись, но еще были с оружием. Под честное слово, что их не расстреляют, офицеры и юнкера сложили оружие. Ничего не подозревая, они мирно стали прибывать на регистрацию… Вересаев писал: «Офицеры явились. И началась бессмысленная кровавая бойня. Всех являвшихся арестовывали, по ночам вывозили за город и там расстреливали из пулеметов». Таким вероломным образом, за несколько «варфоломеевских» дней и ночей было расстреляно и зарублено около 100 тысяч русских офицеров, юнкеров и солдат. Это страшное решение по их ликвидации было принято Землячкой (Залкинд), Фельдманом (впоследствии — комкор) и Бела Куном. Благословил массовое истребление пленных Троцкий.
Ленин очень резко осудил эту бессмысленную жестокость. Он потребовал снятия Бела Куна и объявления ему… выговора. После этого «слегка провинившийся» Б. Кун работает в Коминтерне, был ответственным за подготовку революции в Германии. В результате, в 1921 году, успешно провалил это дело. Потом Сталин воздаст и Б. Куну и Фельдману по заслугам. А вот на Розалию Землячку — Залкинд у грузино-русского Сталина не поднялась рука… женщина, хотя и палач.
Еще одно серьезное обвинение Сталину — безвинные аресты работников Коминтерна, посольств, представительств, разведчиков. Таких фактов было немало. Но арестовывали в основном по двум причинам — перевербовка их иностранными разведками и расходование, вернее растрата, огромных средств отпускаемых СССР на содержание этих сотрудников. Многие из них шикарно жили, — тратили народные деньги налево и направо, при этом делали вид, что работают на оборону, на безопасность СССР. С одной стороны, это были обычные преступники — растратчики, с другой — это были политические мошенники. Но и в том, и другом случае это были корыстные люди. А Сталин все чаще и чаще поручал проверять эффективность, результативность их деятельности. И когда ему докладывали, что Коминтерн везде сдал свои позиции, и наши огромные суммы денег вылетают «в трубу», он с возмущением говорил: «Это нахлебники, живущие за наш счет. И через девяносто лет они не смогут сделать ни одной революции. Ну и лавочка…» Проверялись и липовые отчеты разведчиков. Они нередко давали товарищу Сталину «дезу» о якобы зреющей в ряде стран революционной ситуации. Так было с Финляндией. Сталин рассчитывал, что не успеет красный сапог ступить на земли Суоми, как тут же рабочий класс сбросит бывшего царского генерала Маннергейма. На поверку оказалось обратное: финны не только устояли, а на первых порах даже нокаутировали нашу «непобедимую» и «легендарную». В своей книге «Я был агентом Сталина» В. Кривицкий (настоящее имя — Самуил Гинзберг) тоже упоминает о дезинформации. Не исключено, что по тем же основаниям он мог быть тоже арестован, но у Гинзберга хватило ума не возвратиться в СССР.
В.Ф. Седых
