Заговор военных

В последнее время вышло немало книг посвященных репрессиям тридцатых годов и роли Сталина в этой трагедии. Естественно, выпячивается только одна причина: боязнь Ста­лина — самодержца потерять свой трон.

«Образцом» такой темы является книга «Очищение» В. Суворова (Резуна), где показан Сталин, боявшийся удара в спину пятой колонной. По Резуну, товарищу Сталину очень не нравились «устаревшие» офицеры Красной Армии. К тому же недовольные наркомом Ворошиловым, обойденные в долж­ностях, званиях, орденах. А посему Сталин всех их поставил к стенке. На всякий случай.

Господин Резун сам получивший в восьмидесятые годы «вышака», имел великолепную перспективу отправиться к праотцам, потому он и мыслит категориями психологически ущербного человека. Причины репрессий среди военных Ре­зун знал, но он умышленно ушел от правды. Он ни единым словом не обмолвился, почему товарищ Сталин взялся за се­киру, почему пошел на крайние меры. И это не мудрено: на Западе Резуна и близко не подпустят к этой правде.

Начиная с января 1935 года и по июль 1936 года, в стране было спокойное время. Но Ягода подбрасывает в Политбюро список за списком «врагов народа» с требованием смертной им казни. Из всех «кандидатов» только два были признаны виновными. Более того, была объявлена амнистия всем, кто проходил по «делу Промпартии» в 1930 году. Был амнисти­рован и главный фигурант Л. К. Рамзин — он был крупным теплотехником, конструировал паровые котлы. С конца июля 1936 года начались единичные аресты некоторых троцкистов и зиновьевцев, отдельных военных. Приговоры к расстрелу тоже были единичными.

Неизбежность арестов 37-го началось с августа 1936-го, когда собралось узкое секретное совещание в Кремле. Речь шла о целесообразности вмешательства в испанские события. Большинство присутствующих высказалось за отправку экс­педиционного корпуса в составе хорошо оснащенных обучен­ных 7-ми дивизий. Этого было достаточно для победы респуб­ликанцев. Надо иметь ввиду, что союзница генерала Франко — Италия имела слабую армию. А Германия еще не оперилась. Но уже было ясно, что здесь для мира появился смертельный очаг. В 1936 году советские вооруженные силы были способны задавить Гитлера «на корню». Это позже, к 1940 году, фюрер сумел шибко нас обскакать. К сожалению, по многим воен­ным показателям. Еще бы, в это время на него в поте лица трудилось девять государств Европы.

В заключение того совещания Молотов предоставил слово первому заместителю Наркома обороны маршалу Тухачевско­му М.Н. Напористо и красочно он обрисовал слабые стороны Красной Армии и решительно заявил о неготовности посылки корпуса в Испанию. Все участники были в недоумении, у них была другая информация. Но как не поверить, выступал-то «главный реформатор» армии, начальник вооружения РККА? Кому лучше знать положение в армии? Сталин долго молча смотрел на Тухачевского. Не исключено, что он прокручивал в голове данные стратегической разведки о превосходстве Крас­ной Армии над германской и итальянской. И что советский истребитель И-16 имел равную скорость с лучшим немецким истребителем МЕ-109В, но превосходил его по вооружению и маневренности (это позже у немцев появится более мощный МЕ-109Е — В.С.). А наши танки БТ-5 и Т-26 могли с ходу по­давлять немецкие и итальянские Т1 и Т2 «Аскольдо». Орга­низация немецкой армии была только в зачатии. Это показало вступление немцев в Австрию — полиция собирала воинские части заблудившиеся даже на равнинной местности. Ну а уж итальянцы… — их армия существовала для того, чтобы было кого побеждать.

— Ладно, закончим совещание. Принимать решения пока не будем, — спокойно сказал Сталин. В его словах не было угрозы, но через год участники совещания поняли, что для Сталина тогда было всё ясно — Тухачевский спас Гитлера от разгрома ещё в 1936 году.

И только время неумолимо отчитывало дни, когда спаси­телю фашизма будет предъявлен счет.

С тех дней чекисты стали зорко следить за военными, стали анализировать всё, что привлекало их внимание. В поле зрения чекистов попал журнал «Часовой» — орган русской во­енной эмиграции, издаваемый в Париже. Этот печатный орган ещё в 1931 году писал:

«По сведениям лица, прибывшего с юга России, в Крас­ной Армии замечается несомненное брожение. В армии и коммунисты ведут энергичную агитацию против Сталина. Сейчас же агитация стала иногда почти открытой. К противосталинской агитации агенты ГПУ, по словам осведомителя, относятся будто бы чисто формально, стараясь не замечать её. Объясняется это боязнью, что в случае победы оппозиции, с особо ревнивыми сторонниками Сталина будут сведены счё­ты. Привлекается к ответственности главным образом мелко­та, а средние и высшие агенты власти, агитирующие против Сталина, остаются в стороне».

Сталину стали класть на стол обширную информацию о проводимой враждебной политике в наркомате обороны, ок­ругах, корпусах, дивизиях. В начале 1937 года он получает от корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова (разведчик — В.С.) письмо, в котором сообщается со ссылкой на достовер­ные источники о связи немецких высших правительственных органов с Тухачевским и другими военачальниками Красной Армии. Вскоре был арестован некий Дрейцер и командарм второго ранга Путна. Они первые дали показания о существо­вании конкретной инструкции — плана Троцкого, где предус­матривалось «развертывание работы по организации подполь­ных ячеек в армии».

Начальник Политуправления Красной Армии Антонов- Овсеенко, он же — заместитель наркома обороны, ярый троц­кист, в открытую проводил совещания оппозиции в армии.

Был арестован секретарь ЦИК А. Енукидзе. В первые же часы допроса признал своё участие в заговоре против Стали­на. Он назвал соучастников: Тухачевского, Корка, Путну и других. Сразу же были арестованы Бухарин, Рыков, позже Ягода и другие.

На процессе Бухарин то ли случайно, то ли умышленно упомянул о военных, являющихся соучастниками заговора. Следователи сразу вопрос: что это за военные? Бухарин от­ветил: «Правые заговорщики». Вышинский попросил уточ­нить. И тогда Бухарин назвал Тухачевского и Корка.

На бухаринском процессе в 1939 году Розенгольц сви­детельствовал, что главной целью плана Тухачевского был захват Кремля и убийство партийного руководства группой военных. Гамарник на одном из секретных совещаний пред­ложил также захват главного здания НКВД, осуществление нападения какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его (Гамарника) руководством. Он был излишне само­уверен, считал, что пользуется высоким авторитетом в ар­мии. И надеялся на помощь многих командиров. Когда нача­лись аресты среди заговорщиков, он не стал ждать пока его возьмут чекисты и застрелился. Белоэмигранты и Троцкий стремились к физическому уничтожению Сталина. Берман — Юрин работал за рубежом. Вначале он получил задание от враждебных белоэмигрантских центров убить Сталина. В этих же целях он получал инструкции от Троцкого. По за­данию немцев некий Фриц-Давид имел два разработанных плана убийства Сталина.

Кстати, Сталин до начала тридцатых годов ходил без охраны. Зимой в своей знаменитой дохе (говорят, в ней он был в ссылке, в Туру ханском крае) он провожал своих гостей и возвращался один. И только когда террористические акты приняли массовый характер, его стали охранять чекисты.

Читатели интересующиеся сталинской эпохой не раз встречали публикации, где речь шла о двух, о трех дивизи­ях, и даже более охраняющих зловещего диктатора. Мне тоже представлялось, что у Сталина была многочисленная охрана. Отказываешься верить, даже установив, что Сталина охранял длительное время всего один чекист, затем добавили еще двух. Фотограф запечатлел Сталина направляющегося на Ялтин­скую конференцию, а далеко позади него идут три офицера. Это был весь состав личной охраны вождя. А еще 20 человек охраняли его дачу.

Но речь о личной безопасности у Сталина уже не шла — на карту была поставлена судьба государства. Под руководством Тухачевского объединились тысячи военных с целью сверже­ния советской власти. Подпольные организации троцкистов и бухаринцев направлялись из-за рубежа, а их сеть координиро­валась заброшенными в СССР немецкими опытными агента­ми Натаном Лурье, Моисеем Лурье, Владиславом Ольбергом и другими.

Еще в 1921 году в Советскую Россию прибыл на постоян­ное место жительство некий Нейман. Официальная цель при­езда — налаживать советско-германские контакты. На самом деле это был основной резидент германской разведки в России Оскар Фон Нидермайер. Это его умелыми стараниями, в инте­ресах Германии будут работать Бухарин, Рыков, Тухачевский, Радек, Крестинский и другие.

Немцы внедряли своих агентов где только можно, даже в семьи видных военачальников. Еще до войны у командарма 6-й армии Музыченко были большие неприятности. Его дом­работница и ее ухажер оказались немецкими разведчиками. Они вошли в доверие к жене Музыченко, но им не удалось за­владеть ключами от сейфа командарма и они сбежали, боясь разоблачения. Доложили Сталину. Он долго наводил справки о Музыченко и убедившись в его благонадежности оставил его на должности командующего армией, хотя имел все осно­вания избавиться от него.

Сегодня западные историки, в частности Р. Конвест, счи­тают, что Фриц-Давид, Моисей Лурье, Натан Лурье, Ольберг, Берман были провокаторами. Такие утверждения не выдержи­вают критики. Этим лицам были предъявлены убедительные доказательства в связях с немецкой разведкой и Троцким. На первых допросах, а потом на суде, эти террористы не опровер­гли обвинения. Какие же они провокаторы, если дали показа­ния прежде всего против себя? Под статус «провокатора» их можно подвести в том случае, если бы они создали искусст­венно ситуацию. И давали бы показания против других, в то же время сами оставались в стороне. Скорее на провокатора был похож Карл Радек. Он был профессиональный оппози­ционер, не раз каялся в грехах и не раз предавал оппозицию. При каждом удобном случае, он превозносил Сталина в небы­валых выражениях. И здесь же, в кругу друзей, циник Радек шутит: «У нас со Сталиным расхождение по аграрному воп­росу: он хочет, чтобы моя персона лежала в сырой земле, а я хочу — наоборот…» Конечно же, Сталину передали содержание этой «шутки». Радек мог ходатайствовать за Троцкого в связи с ухудшением у того здоровья, а через полгода требовать су­дить его за выступление в буржуазной печати.

Вольно или невольно, но многие эмигрантские газеты, пресса других стран своими сообщениями о существовании в СССР оппозиции создавали напряжение в стране.

Так в чем же проявлялась враждебная деятельность воен­ных, может действительно зря возвели на них поклеп и Сталин поверил навету? Обратимся к некоторым фактам подтверж­денным не только следствием.

11 января 1930г. командующий войсками Ленинградского военного округа М. Н. Тухачевский обратился к наркому по военным и морским делам и начальнику вооружений РККА с запиской, в соответствии с которой в Красной Армии мирного времени предлагалось иметь 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерийского РГК, не считая тяжелой артиллерии и минометов, 225 пулеметных батальонов, 40 тыс. самолетов и 50 тыс. танков.

Б.М. Шапошников изучил этот документ и сделал экспер­тное заключение: «Экономический рост нашего Союза и на­личие отработанного запаса не дают пока, по моему мнению, возможности реализовать запроектированную армию в 260 стрелковых дивизий».

Сталин тоже прочел записку Тухачевского и сразу же от­реагировал. В письме к Ворошилову 23 марта 1930г. он писал: «Этот план нарушает в корне всякую мыслимую и допусти­мую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного по­рядка…, осуществить такой «план» — значит наверняка загу­бить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции».

Сталинское письмо было оглашено Ворошиловым на за­седании РВС СССР 13 апреля 1930 года.

Сталин зорко следил за реформированием, модерниза­цией Красной Армии, узнав, что Тухачевский, теперь уже за­меститель наркома обороны, сократил численность дивизий с 12-15 тысяч штыков до 6-7 тысяч, тут же вызвал его к себе. Он показал ему информацию Главупрразведки, а в ней черным по белому написано, что германские дивизии по мощности превосходят красные дивизии втрое и даже больше. «В сво­ем ли Вы, товарищ Тухачевский уме?! — спросил «реформато­ра» вождь. — Вы же без ножа режете, вы же гробите Красную Армию»… А Маршал Советского Союза (только получил это звание) без шуток вождю в ответ: «Товарищ Сталин, это ув­лечение!» Как в этом случае должен поступить товарищ Ста­лин, когда война на носу? По настоянию Тухачевского было прекращено производство тяжелых танков, зато стали массово производить легкие. Он свел до минимума заказы на произ­водство истребителей и штурмовиков и бросил все силы на изготовление тяжелых бомбардировщиков. Он затормозил производство автоматического оружия, в частности автома­тов, что потом большой кровью будет оплачено в белофинской и Отечественной войнах. На одном из совещаний Тухачевс­кий выступил в наркомате обороны и предложил сократить артиллерийский парк в два раза. Это было уж слишком. Со времен Бородино каждый солдат знал, что артиллерия являет­ся «богом войны» (Это выражение принадлежит не Сталину, а Наполеону — В. С.). И что в перспективе будет выигрывать тот сражения, кто будет иметь преимущество в артиллерии. Сталину, конечно, было известно о «рационализаторском» предложении Тухачевского. Заместитель наркома умышленно скрывает изобретенную В. Г. Грабиным изумительную по сво­им характеристикам пушку. И только вмешательство Сталина поставило ее в серийное производство. Речь идет, пожалуй, о самой знаменитой пушке Второй мировой войны — калибра 76 миллиметров. Это орудие обладало прекрасными тактико­техническими данными: скорострельность до 25 выстрелов в минуту, дальность — 14 километров, вес системы — 1480 кило­граммов, из нее можно было вести прицельный огонь как по наземным, так и по воздушным целям. После того, как Ста­лин вытащил из «подполья» эту пушку, он поручил Буденно­му следить за ходом ее испытаний. Усатый маршал оказывал конструктору Грабину всяческую помощь. После доработки летом 1939 года пушка пошла в серийное производство. По­том, в конце войны, Сталин поблагодарит Грабина и скажет: «Ваша пушка выиграла войну».

Тухачевский подорвал развитие русских скорострельных пушек, что серьезно сказалось через несколько лет в войне с немцами. Мы заплатили за его вражескую деятельность со­тнями тысяч, если ни миллионами жизней наших бойцов и ко­мандиров, в том числе десятками тысяч летчиков. Такие пуш­ки были необходимы для вооружения самолетов. А Гитлер их имел. Был и другой «полководец», правда, не рвавшийся в Бонапарты — Г. И. Кулик. Врагом этот маршал не был. На­кануне войны он, ответственный за вооружение армии, под влиянием Тухачевского принимал необоснованные решения об ограничении производства противотанковых и зенитных средств. Тухачевский готовил у себя, в военных школах бу­дущих гитлеровских военных: танкистов и летчиков. И надо сказать — прекрасно подготовил сотни германских офицеров, из них более 30 станут гитлеровскими генералами. В сорок первом, да и в сорок втором они показали нам где раки зи­муют. Тогда Тухачевский был начальником штаба РККА, пер­вым заместителем Председателя Реввоенсовета СССР, отвечал за подготовку военных кадров для Красной Армии. По обще­му признанию военных — готовили тогда наших командиров «через пень колоду».

Когда утверждают, что нападение Гитлера было полной неожиданностью для Сталина, то в этом есть относительная правда. Что Германия вот-вот развяжет войну Сталин знал и готовился к обороне. Он был уверен, что Красная Армия даст сразу агрессору отпор. С подачи замаскированных тухачевцев 5 мая 1940 года, выступая перед выпускниками Военной Ака­демии, Сталин сказал, что нам удалось обеспечить коренную перестройку армии, ее резкое увеличение. Он назвал число дивизий — 300, и одна треть этих соединений являются полно­стью механизированные. С помощью нашей разведки эту сек­ретную информацию положили на стол Гитлеру. Расчет был на то, что фюрер встревожится и едва ли решиться напасть на СССР. На самом деле, из трехсот дивизий, почти шестьдесят соединений числились на бумаге. Еще многие десятки диви­зий только-только формировались. Не было и четверти меха­низированных соединений. Наркомат обороны в чистом виде обманывал вождя. Поэтому для Сталина могло быть вполне неожиданным то, что Красная Армия, имея такую силу, вдруг покатилась на Восток.

9     апреля 1937 года начальник Главного разведывательно­го управления комкор С. Урицкий положил на стол Сталину информацию о том, что окружение Гитлера располагает дан­ными о наличии заговора среди генералитета в Красной Ар­мии. Сознание явной опасности со стороны Германии застави­ло Сталина оглядываться назад, на свой тыл. Видимо, на него произвела впечатление ситуация сложившаяся в это же время в Испании, где пятая колонна нанесла республике смертель­ный удар в спину. И он решил очистить, обезвредить свой тыл от лиц враждебно настроенных против советской власти.

В книге «Сталин» Радзинский прямо таки «осчастливил» читателя своим открытием, читаем: «Хотя есть версия, что за­говор военных действительно существовал». Генерал Орлов  писал в воспоминаниях, как он встретился в Париже со своим родственником, заместителем наркома внутренних дел Укра­ины Кацнельсоном, который сообщил ему о близком падении Сталина и о том, что в заговор против него входят военные. Сразу же после возвращения Кацнельсон был арестован, и в то же время начались аресты военных. «Все советское прави­тельство висело на волоске…, — раскрыт гигантский заговор — мы всех схватили!» — скажет на совещании аппарата НКВД заместитель наркома Фриновский.

Генерал Орлов в 1938 году не возвратился из поездки за рубеж. Его настоящие имя и фамилия — Лев Фельдбин. Был резидентом в Испании. При побеге захватил с собой всю кассу резидентуры — 60 тысяч долларов, по тем временам огромная сумма. Это Орлов-Фельдбин предупредил Троцкого о готовящемся на него покушении.

В.Ф. Седых